6. «Моя мысль через 6 часов после объявления приговора о расстреле меня: В революции люди должны умирать мужественно. Перед смертью я благословляю своих детей Льва и Галину и, когда они вырастут, прошу сказать им, что иду умирать мужественно, как подобает христианину».

7. «Дорогой В.А. (Жданов. – В.З.) Сегодня на суде я был до глубины души тронут вашим искренним настойчивым желанием спасти мне жизнь. Я видел, что вы прилагаете усилия привести процесс к благополучному для меня результату и душой болел за ваши переживания. Пусть моя искренняя благодарность будет вам некоторым утешением в столь безнадежном по переживаемому моменту процессе, каковым оказалось мое дело. Крепко и горячо жму вашу руку. Сердечное русское вам спасибо. А. Щастный. 1 час ночи».

Восьмая записка была адресована жене и являлась по сути завещанием, содержав ряд просьб о порядке наследования имущества А.М. Щастного после его смерти[46].

Единственный, кто получил разрешение на последнее свидание, был присяжный поверенный Жданов. От него корреспонденты и узнали о предсмертных словах Алексея Михайловича: «Смерть мне не страшна. Свою задачу я выполнил – спас Балтийский флот».

К трем часам Алексей Михайлович закончил писать завещание, а в 4 часа 40 минут его расстреляли во дворе Александровского училища.

В прессе сообщалось, что «Щастный оставался спокойным до конца, был убит двумя залпами».

Более подробно об обстоятельствах расстрела рассказал в своих случайно сохранившихся воспоминаниях командир команды китайцев Андриевский. Китайцы, по его словам, практически не знали русского языка и вряд ли понимали, что расстреливают русского героя-моряка. Андриевский же получил четкое указание: «Сегодня дело особое. Вы будете расстреливать адмирала Щастного. Чтобы его сторонники не перехватили его или потом не вырыли труп, необходимо его расстрелять не в обычном месте, а во дворе Александровского училища».

Продолжая свой рассказ, Андриевский далее сообщал: «Вижу – стоит одинокая фигура… В штатском, на голове белеет фуражка. Лицо симпатичное, взволнованное. Смотрит в глаза. Понравился он мне. Я говорю:

– Адмирал. У меня маузер. Видите – инструмент надежный. Хотите, я застрелю вас сам.

…Видимо, от слов моих ему стало жарко. Снял фуражку, отер платком лоб. Молчит и только мнет свою белую фуражку…

– Нет! Ваша рука может дрогнуть, и вы только раните меня. Лучше пусть расстреляют китайцы. А так как тут темно, я буду держать фуражку у сердца, чтобы целились в нее.

Китайцы зарядили ружья. Подошли поближе. Ща-стный прижал фуражку к сердцу. Видна была только его тень да белое пятно фуражки…. Грянул залп. Щастный, как птица, взмахнул руками, фуражка отлетела, и он тяжело рухнул на землю. Китайцы всунули его в мешок…

Послал помощника… в Кремль, доложить. Привозит ответ: “Зарыть в училище, но так, чтобы невозможно было найти”.

Начали искать место. Пока искали, послышался шум автомобиля, и во двор с потухшими фарами въехал лимузин. Прибыло само начальство. Стали искать общими усилиями. Нужно было спешить – начинало светать… Вошли вовнутрь – училище пустое. В одной из комнат, где стоял единственный стол… остановились и решили закопать здесь, если под полом нет подвала. Оказалось, что нет. Раздобыли плотничьи инструменты, вскрыли паркет. Вырыли яму, опустили мешок, зарыли, заделали паркет. Так и лежит он там, под полом…»[47]

После расстрела был составлен акт о приведении в исполнение приговора: «В ночь с 21 на 22 июня с/г в 4 ч. 40 мин. согласно постановлению Революционного трибунала при ВЦИК от 21 июня с/г бывший начальник Морских сил Балтийского флота гр. Алексей Михайлович Щастный, 37 лет, был расстрелян, что подтверждается нашими подписями. Член Трибунала. Пом. Командира».