– Прошу, – он открыл своим ключом дверь в кабинет, и впустил гостя.

Адриан занял кресло у стола, а человечек убрал папку в стол и устроившись на своем рабочем месте, воззрился на инспектора. Они тут же узнали друг-друга. Якобсен вспомнил, как в 1983 году выступал в суде свидетелем по делу об убийстве журналиста, а этот адвокатишко защищал двоих отморозков наркоманов. Одному из них тогда удалось отвертеться от наказания.

– Так, чем я обязан нашей доблестной полиции? Он даже не поинтересовался удостоверением Адриана.

– Я по делу Хальворсена, – начал без предисловий Якобсен. Насколько мне известно, завещание этот славный гражданин нашего города оформилу вас?

– Может, да, а может и нет. Насколько я понимаю, ордера на этот счет у полиции не имеется.

– Тебе нужен ордер? Сейчас я спущусь на второй этаж к судье, он позвонит премьеру, я вернусь с ордером и начну тебя трясти как грушу. Нет, я вызову тебя сегодня в управление и продержу там ровно столько, сколько сочту нужным. Ты понял, что это дело на контроле у правительства?

Маленькие глазки нотариуса забегали. В это время по интеркому секретарша сообщила, что звонит внук Хальворсена.

– Передай, что я сам перезвоню ему.

– Вот и ответ на первый вопрос.

– Я не имею право предоставить доступ к завещанию до похорон. Но мы можем встретиться завтра во второй половине дня и решить все вопросы. Но лучше это сделать после поминок. Я готов пойти навстречу следствию и раскрыть завещание после похорон ранее установленных клиентом десяти дней, если будет ордер.

– Хорошо, будет тебе ордер, звони Мартину Хальворсену и договаривайся на завтра. По-моему, родственники и друзья прибыли из дальних краев не для того, чтобы торчать здесь две недели. Прошу поставить в известность всех лиц, упомянутых в завещании сегодня же.

На этом переговоры с крючкотвором Зелински были закончены, и, ругая себя за мягкотелость и уступчивость, Якобсен покинул нотариальную контору.

Вечер он провел за составлением списка возможных фигурантов по данному делу. Он сделал несколько звонков, получил информацию от Паульсена о пассажирах, прибывших рейсом из Лондона вместе с Хальворсеном, переговорил с Мартином. Пока ничего интересного не вырисовывалось. Ни одна фамилия не привлекла его внимания. Он вновь расставил все события того злосчастного дня с вечера до шести утра, еще раз прослушал показания Магды и просмотрел отчет экспертов. Решительно, что-то начнёт проясняться после оглашения завещания. Во всяком случае, информации будет больше. Неужели, кроме Зелинского, в этом деле его пока никто не раздражает? Сегодня должны были приехать не только родственники Хальворсена, о которых упомянул Мартин, но и друзья. Надо было сделать передышку и с новыми силами тщательно проверить каждый факт и каждого фигуранта.

Его мысли переключились на Алекса, усталое лицо посетило подобие улыбки. Адриан вспомнил про башенный кран “Лего” и стал собираться домой. Он вполне успевал до закрытия “Гласмагазинет” и решил поторопиться. Адриан надел плащ, В голове все еще крутились фамилии членов семьи Хальворсена и его британских друзей. После похорон он пойдет в архив и поднимет там всё про транзит ценностей. Наверное, есть и секретные документы, регламентирующие действия участников процесса перемещения, все это нужно будет раздобыть, заручившись поддержкой премьера. Но это уже только через шефа.

Ночью перед похоронами Мартин спал скверно. Отец, мучимый сменой времени, и жаждой после выпитого, ходил по всему дому, гремел стульями, пил воду и звонил по телефону в Австралию. Начало светать, юноша ворочался с боку на бок, спать уже не хотелось. Нахлынули тяжелые мысли об убийстве деда, о том, что негодяев, скорее всего не найдут. Тупые и прямолинейные действия полицейских наглядно доказывали это. Наконец, когда поднялась нестерпимая боль в голове, молодой человек принял вертикальное положение. Обычно это помогало. Мартин умылся ледяной водой и направился в кухню. На часах было еще только четыре часа утра. Он убрал пустую бутылку из-под виски, вымыл кофейные чашки. Сегодня должна прийти Магда, она уже оправилась от потрясения и обещала Мартину помочь в организации поминок. Он не знал, как дальше быть с этой женщиной, оплачивать услуги экономки и прислуги ему было не под силу. Да и кому она теперь будет служить, после всех формальностей с похоронами и завещанием ему надо возвращаться в Берген и делать диплом. Придется оставить ее без работы. Плохо. В голове завертелись какие-то детали расследования, неясно очерченные полицейским чиновником. Он только задавал вопросы, а Мартину в результате яснее не становилось. Закипел чайник, он бросил в чашку пакетик липтона и пару кусков сахара. После чая голова начала приходить в норму.