Пилатов не выдержал и чертыхнулся. Выругавшись про себя и немного успокоившись, судья продолжил чтение, стараясь пропускать навязчивые строчки, которыми изобиловал текст обвинительного заключения.

«…Невезухин, действуя по мотивам личной неприязни… нанес ногами многочисленные удары убитому с особой циничностью и жестокостью, чем, согласно результатам судебно-медицинской экспертизы, причинил смерть геройски погибшему в неравном бою сотруднику правоохранительных органов, рядовому милиции Сидору Валентиновичу Шпортько; чем совершил, довершил и закончил умысел на лишение жизни сотрудника правоохранительных органов, действуя по мотивам личной неприязни, преследуя цель наживы и материального обогащения и с хулиганских…»

Пилатов устало вздохнул – чтение подобной юридической «литературы», состоящей из смеси пафоса и бреда, всегда вызывало у судьи волну негодования и злости. А от поразительной бездарности и нарочитого апломба этого текста Пантелеймона Пилиповича начало мутить.

Немного успокоившись, Пилатов вновь попытался сосредоточиться на чтении.

«…после убийства обвиняемый, цинично и спокойно, не скрывая следов преступления («м-м, да им не угодишь», – буркнул себе под нос Пилатов с насмешкой), покинул место происшествия и зашёл в кафе-бар «Радуга», где его дожидалась свидетельница Анна Николаевна Каверина, являвшаяся его девушкой. Имея умысел на сокрытие преступления, совершенного с особой жестокостью и цинизмом, действуя из хулиганских побуждений… (Пилатов пробежал глазами дальнейшую «копи-пасту»), действуя из мотивов сокрытия содеянного, свидетелю Кавериной гражданин Невезухин, совершивший преступление, не сообщил, что лишил человека жизни с особой жестокостью и цинизмом… («ай-яй, вот негодяй!» – хмыкнул судья, которого абсурдность читаемого начинала потихоньку забавлять, так как с каждой прочитанной строчкой документ поднимался всё выше и выше в его рейтинге бездарности и абсурда).

Далее в тексте следовало:

«…Анна Николаевна Каверина, преследуя цель создать алиби для обвиняемого, заявила, что Невезухин отлучался на несколько минут (не более пяти), чтобы приобрести у человека, с которым он договорился по телефону, мобильный телефон неустановленной следствием марки. С этим человеком, по словам свидетеля Кавериной, Невезухин должен был встретиться в сквере-парке у здания кафе-бара «Радуга».

Вернувшись, обвиняемый Иван Васильевич Невезухин, действуя с умыслом на сокрытие (судья, прочитав эту строчку, мысленно вернулся к той части текста, в которой следователь написал о том, что Невезухин «цинично и спокойно, не скрывая следов преступления, покинул место происшествия». «Как-то определились бы хоть уже, писаки! – хмыкнул Пилатов). «После совершенного им убийства, которое он, действуя из хулиганских побуждений, преследуя цель наживы… (Пилатов пропустил очередную порцию «копи-пасты») сообщил, что человек предложил ему купить мобильный телефон без документов, что он, соответственно, отказался сделать. Тогда якобы продавец (а им, со слов Невезухина, являлся геройски погибший рядовой милиции Шпортько) пригрозил расправиться с Невезухиным ножом, если тот не отдаст ему все деньги. Далее Невезухин заявил, что, увернувшись от ножа, он выбил оружие из рук убитого и при этом поранил себе руку.

По словам свидетеля Кавериной, обвиняемый Невезухин вернулся в кафе-бар «Радуга» в сильно возбуждённом состоянии, после чего заказал пятьдесят грамм коньяку у официантки, после чего проводил свидетеля Каверину домой. По дороге их задержал патруль милиции. Более ничего свидетель Каверина показать по делу не может…