– Моя мама умерла, а бабушка – слепая и ходить совсем не может, – мальчишка говорил на восточном диалекте имперского наречия и Клепий хорошо понимал его. – Я ничего не кушал уже два дня, помогите мне, алвай.

Но страж хорошо знал, кто стоит за этими мальчишками. Нищие попрошайки в Ноблосе управлялись одним человеком, к которому стекались почти все богатства приезжих, решивших пожалеть этих детей.

Страж присел на одно колено и посмотрел в голубые глаза нищего мальчика.

– Дам один серебряный дукат, если скажешь, где найти хорошую таверну, – ответил Клепий.

– Так это вон, «Лев Морской», – ответил мальчик заулыбавшись. – Там дядька Сорик работает, жена его гадина, гоняет нас постоянно ведром с помоями да кипятком. А Сорик нас часто подкармливает. Что его псы не доедают, нам отдает.

– Как тебя зовут? – поинтересовался имперец у сироты, зная, что безродные дети занимаются тут только попрошайничеством.

– Рими, – гордо ответил мальчуган. Меня так прозвал Курак, гном с торгового судна. Говорит, что я своей хитростью похож на Рими Златолюбивого.

Страж рассмеялся и погладил бродяжку по сальным выгоревшим волосам.

– Ну что, веди меня, Рими Златолюбивый.

И мальчуган повел его через узкие закоулки и центральные улицы до «Морского Льва», где Клепий решил ненадолго остановиться, чтобы пополнить припасы и расспросить местных о текущих делах.

Главная улица Ноблоса, которую местные именовали Проспектион, была широкой, здесь спокойно могли проехать четыре колесницы – средство передвижения, так популярное на Морском Востоке. Здесь сновали местные жители, о чем-то мило беседуя между собой, препирались торговцы, о стоимости товаров, ездили вольные всадники, у которых на плече был выгравирован корабль на фоне восходящего солнца. Мальчишка болтал, не умолкая ни на секунду, рассказывая о местных достопримечательностях и о тех торгаш, что дают ему на тарелку супа, или о тех злобных тетках и дядьках, у кого лучше не просить монет.

Как объяснил капитан – вольные всадники, это наемники Ноблоса, которые получали большую плату за охрану города. Но вряд ли они смогли бы выстоять против армии Куарья. Вольные копейщики патрулировали город пешими и были хранителями порядка в городе. Они следили за сбором пошлин, пресекали бесчинства, особенно ночью возле таверн и питейных заведений, пытались рассматривать различные убийства, происходящие на улочках Ноблоса.

Клепий пошел по тому пути, по которому уверенно вел его мальчуган, знавший город как свои пять пальцев. Свернув с Проспектиона налево, в одну из более узких улочек, где располагалась кузница, Клепий и Рими пошли по прямой, пока не уперлись в развилку. Клепий увидел медную вывеску, без всяких надписей, которая, медленно скрипя петлями, покачивалась от свежего бриза. На вывеске был изображен лев с густой гривой, которая уже изрядно проржавела, выходивший из морских глубин.

Страж поблагодарил мальчика и его глаза округлись до размера монет, которых Клепий дал в благодарность бродяжке.

– Благодарю тебя Алвай, да будут хранить тебя боги! – улыбнулся мальчик. Мож свидимся еще.

Возле таверны было много народа, в особенности мужчины с голыми торсами, в которых угадывались грузчики.

– Вчера пришел корабль из Лапира, – Клепий услышал краем уха разговор одного из грузчиков – грузного, загорелого и с большим выпирающим животом. – «Гордость Февсии», капитан с рожей, которую изрядно покоцала оспа. Мы огрели этого оболтуса на десять золотых, стащили из его трюмов бочку вина, сбросив ее в море.

– Где ж оно сейчас? – задал вопрос другой грузчик, более худощавый и курносый. Абы так и было, ты бы сейчас Метий был пьяным в кучу навоза, языка бы не ворочал.