– Вот как? Здесь азартные игры запрещены? А неазартные тебя не занимают?

Он то ли не понял, то ли не обиделся.

– Здесь мало что запрещено. Нет, дело в другом. Народ не такой, чтоб трудовые гроши просаживать. Здесь нравы тугие. А риска без того хватает. Кстати, вот и четвертый пункт: в игре с дочками Старого Медведя рисковать никто не станет. Кроме тебя да меня.

Эта тема слишком горячо его занимала. Или он провоцировал меня на что-то. Пауза. И вопрос:

– Это правда, что они тебе родственники?

– Вовсе нет. Я и сказал, что нет, когда спрашивали. Не понимаю, откуда взялось. Да пусть говорят, какая разница.

– Если ты родственник, то – недуэлеспособен.

– Что-что такое? – Все-таки он меня зацепил. Пришлось встать.

– Имей в виду. Здесь дуэли разрешены не всем. Есть особый список, кому нельзя. Но таких и обижать нельзя: они ответить не могут. Кто входит в десятку стрелков, те ни вызвать не имеют права, ни принять вызов. И вся семья тоже. Юджина в десятке, поэтому подразумевается, что вызов любому члену семьи – или от любого – приняла бы или предъявила она, и шансы были бы неравные. Потому и нельзя. Наши стрелки не промахиваются.

– То есть как? У вас тут и женщины стреляются?

– Стреляются там, где это строжайше запрещено. А у нас дуэлей вообще не бывает. Сколько я здесь, ни единого случая. Но по закону – пожалуйста, полное равенство. Для совершеннолетних, разумеется, ополченцев и ополченок. Еще услышишь историю. Кто-то когда-то не так взглянул на Марту, а потом сбежал, струсил стреляться с Юджиной. Если ты из их семьи, к тебе будут очень бережно относиться, но зато и ты никого задеть не можешь. А то скажут: распоясался от безнаказанности.

– А я вчера чуть не нахамил Дону Дылде. Так, от плохого настроения. Он тоже в списке?..

– В первую очередь.

– А твои слова обидны для Марты.

– Даже так? Вот какой я нехороший человек, нарушаю хорошие правила. Если кому-то обидно, вина не моя. Говорю как есть. Ты же не побежишь пересказывать.

– Есть еще понятие «предостеречь».

– Против кого из нас?

Воскресным утром к дубу-великану я отправился задолго до срока, чтобы задушевный друг не навязался в попутчики. Поехал окольным путем и заблудился. Куда бы я ни поворачивал лошадь, везде меня встречал лес, то дымящийся сырой тенью, то сверкающий солнечной зеленью. Время стояло, как вкопанное, и бежало, как пришпоренное. Тишина, прозрачный ручей, щелканье неизвестной птицы, слитный шорох кузнечиков. Давно катился десятый час. Положение и смешное и отчаянное. Но ведь я не мог забраться глубоко в чащу!

Вдруг ясно донесся окликавший меня голос. Мужской, незнакомый. Я отозвался, с удивлением, но и с самой детской радостью. Скоро на полянку вынырнул всадник. Метис Гай. Он-то здесь откуда? И как меня нашел?

– Сразу подумал, что вы в заколдованном месте. Я ведь тоже еду с вами. Проводником.

– Заколдованное – это как?

– Здесь такие петли у ручья, что заставляют кружить, держат. Непривычному человеку трудно выбраться.

Когда мы выехали на опушку, впереди вместо дуба оказалась скала.

– Где мы?

– У идола.

Я переспрашивать не стал. Сам разберусь. Обогнув скалу, увидел маленький отряд, лошадей, тележку. Герти всплеснула руками и завизжала. Старшие сестры улыбались сияюще. Андрес хмурился удивленно. Старый Медведь хлопнул по плечу. Собираясь, я нарядился в здешнем духе: синие штаны, белая рубашка, белая косынка, и теперь со смехом заметил, что и все остальные одеты точно так же. В последний момент по вдохновению нацепил тяжелый пояс с кобурой и был очень доволен, что не ошибся. Кроме Гертруды, все были вооруженные. Зачем – неизвестно. Но увлекательно.