Им не нужны были слова, чтобы понять друг-друга.

– Надо Пашку найти, -только и высказал Василий. – Маманя-то моя, так называемая, сейчас меня, думал, руками удушит! Опять я виноват! Ну, что, мне Пашку связать да передать… Слушай, а ты Марье Михайловне-то всерьёз доверяешь?

Юрку словно ледяной водой окатили; такого вопроса он никак не ожидал.

– С чего ты спросил?

– А с того, что Пашка мне-то сейчас хоть и родствиничек, да сколько я раз ни спрашивал о ней -уходит от ответа, а то и просто обрывает. Я знаю, что и его и Лизку Марья Михайловна звала к себе… Кстати, а их мамашу, что-то не приглашают. Тебе всё это не кажется подозрительным?

Юрка снова потёр лоб.

– Ольке бы позвонить надо. – Он достал мобильник. – Не могу сейчас говорить- боюсь сорвусь. Скажи я завтра приеду, к обеду… Ах, да!

Он набрал номер.

– Это Юрка, тракторист, звонит, извините, что так поздно. Я с утра никак не смогу. Но если я часам к трём подъеду, я до заката успею закончить. Семейные обстоятельства у меня, жена в больнице. Ну, я понимаю, что не ваше дело. Я же не отказываюсь… Ну и хрен с вами!

Он отсоединился и только тогда выругался. Вздохнул.

– Ведь Лилит Яковлевна и денежку подкидывает, да и Олька в таком комфорте! – Голос парня предательски дрогнул. – Да! Я продажный, но как мне девочку мою из этого вырвать? Запихать в районную, где тараканы и даже вентиляторов нет…

Он стукнул кулаком по столу.

– Уже который раз срывается. Я не заработал, а в такие долги влез…

– Ну, вот, сейчас договор на поставку молока заключим… – начал было Васька и осёкся. – Ну, часть козлят продадим. И пусть эта налоговая едет! У нас все документы в порядке.

– А Степаныч-то уехал, – напомнил Юрка. – Лежит его цемент не тронутый, а как докажешь, что он не ворованный? Когда складывались на регистрацию участка под часовню да начальные расходы, кто считал-записывал, кто сколько внёс? Теперь скажут- МЫ деньги левые отмываем.

– У Лизки бабкино наследство осталось, – Васька шепнул еле слышно. – Серёжки там, буски, чуть ли не кокошник с самоцветами. Ты не думай, она сама предложила, если уж очень прижмёт-то.

– Не придумывай! – Юрка нервно закурил. – Семейные реликвии трогать – грех тяжкий. Я вон только раз соблазнился – нательник свой снял, навеки такой урок запомнил.

– Так кого о помощи просить будем? – Юный фермер тоже затянулся.

– Марью Михайловну или саму Лилит Яковлевну?

– Не знаю, Васька, – так же тихо отозвался Тракторист. – Ей-Богу, не знаю…

Они обходили подиум со стороны, где парковались машины из Города.

Парни прибавили шагу; народ толпился, растерянно или агрессивно переговариваясь, а Александра Носова снова заголосила.

Друзья припустили со всех ног и тоже замерли – Пашку Носова, в наручниках, уводили помощники следователя.

– Давно пора, – ехидно выкрикнул кто-то. – Наворовали, ****, фермачи!

– Васька не лезь! – крикнул Пашка, видя как зять рванулся в его сторону. – Лизку береги! Юрка, не подведи, братан, Васька один не вытянет!

Он, не сопротивляясь, позволил посадить его в служебный автомобиль.

– Что? За что? – Васька и Юрка переглянулись. Они приблизились к Александре, но та могла только рыдать, мотая головой.

Её обнимала уже не Надюха, а Алька, Юрина сестра.

А односельчане все держали дистанцию, не приближались, словно к заразным.

– Господя, – услышали друзья из толпы. – Вот бы, действительно Кикимору-то выловить! Видал, каки деньги предлагають!

– Ага, – отозвался кто-то. – Вот и лезь сама в болото-то. А то мужика своего не жаль – пущай хоть каким делом займётся.

– За своим последи! – Бабёнки пустились в перепалку, а парни и мужики, следившие за порядком, не сговариваясь, отошли в сторонку.