– Мы тринадцать лет вместе… это долгий срок. И я не жалею ни о чем, ты это знаешь. Но мы храним секреты, нам приходится это делать, я так же, как и ты понимаю это. Я даже согласна с тем, что наша работа последние годы важнее чем мы с тобой, потому что мы такие, и это не последнее из‑за чего я полюбила тебя.

Я знаю Итана дольше твоего, он всегда был идеалистом, с кучей нерешенных эмоциональных проблем, тянущихся еще с детства. Для него работа – не просто цель в жизни, это и есть сама жизнь, и то, что произошло, попросту сломало его, мы оба это знает, не смей отрицать очевидного, его уже все списали со счетов. И я могу понять, почему в нем произошли такие перемены, сдвинув приоритеты куда‑то в другую сторону, совсем не в ту, которую мы приняли много лет назад. С ним я смирилась, а быть нянькой перестала уже довольно давно. Но вот с чем я не могу смириться, чего я попросту не понимаю, так это твоя поддержка его безумной идеи отдать контроль над…

– Не его идея… моя.

– Что?! Как твоя… почему, зачем?

– Это единственный способ выживания, Майя, как ты не понимаешь: сейчас важно остаться на плаву, пережить эту неудачу и продолжить то, что мы начали тринадцать лет назад. Итан вообще умудрился договориться с Министерством обороны, на передачу многих активов, с сохранением, между прочим, и нашего контроля тоже. Не знаю, как, но ему удалось, и я удивлен тому, как быстро он передумал в вопросе судьбы…

– Я не хочу ничего слышать об этом! – она испытывающее смотрела на него, преисполненная гневом от непонимания, рождаемого чувством предательства. – Для тебя что, все это лишь побочный эффект, вынужденные жертвы на пути к твоей мечте?! – Все четче она чувствовала ту грань, переходя которую, видит уже не любимого мужчину, а человека иных, неподдерживаемых ею взглядов. Она смотрела на все те же приятные черты лица, все ту же короткую стрижку и гладко выбритое лицо, но, словно говорил другой человек, – Твое молчание о многом говорит. Я хорошо тебя знаю, Бенджамин, правда хорошо, лучше, чем кто‑либо в этом мире. И я не хочу верить в то, что для тебя все это – лишь простая неудача, а не доказательство того, что когда‑то мы выбрали ошибочный путь. Работа с чипирование была перспективна, все это знали, но мы взяли на себя слишком много, и сейчас нам надо переосмыслить…

– Неужели ты думаешь, – устав терпеть, перебил он ее, – что я игнорирую ущерб, нанесенный нами, Майя, как ты можешь так думать?! Сейчас важно сделать все, чтобы в наших руках остался контроль и возможности, иначе мы ничего больше не сделаем, и никому не поможем. Я все делал для того, чтобы сохранить ЦРТ, сохранить нашу работу!

– Вот именно! Работу, проекты, гребанное ЦРТ для тебя важнее, чем тысячи людей, чьи жизни и судьбы мы втроем исковеркали, считая, что нам уготовано судьбой изменить мир, а на деле…

– Хватит так утрировать! Майя, сколько можно! Ты просишь меня сделать что? Забыть обо всем и начать помогать каждому пострадавшему? На это есть врачи, есть служба помощи пострадавшим, от того же ЦРТ, которое еще существует лишь благодаря мне! Ты хоть знаешь, что приходится делать, на какие уступки идти ради сохранения этого места и возможностей, которые оно еще сможет дать? Я практически на войне, вот-вот и никакого будущего не будет. Хватит уже быть такой эгоисткой!

– Это я эгоистка?! Да тебе плевать на все, лишь бы доказать всем, что лишь твой взгляд на мир единственно верный. Просто немыслимо слышать это от тебя!

– В этом наша разница, ты смотришь на все слишком узко, а я вижу все в перспективе, потому что знаю…