Полуорк был в бешенстве, буквально метал молнии взглядом. И мало кто его за то винил, долго прорастали в его душе тернистые сорняки мести, почитай три недели. Ведь едва они по обычаю банды замуровали останки соратников в стенах убежища – законсервированного бункера, обжитого умертвиями аккурат под ночным клубом Некроз, пред коим собственно и случилась бойня с С.С.К., хотя горели тогда все сектора, все до единого, вставшие на дыбы против правительственных сил – его бойцов снова проредили, причем проредили – это мягко сказано!

5.09.2542. От падения.

Оплот Серарсеваль. Третий сектор.

Умолк трауром инструмент по многочисленным мастерским базы банды, в тренировочных залах не мяли под крики «По голове не бей, я в неё ем!» бока. Примолкли тиры на грохот оружия. Только в мед блоке уже вторые сутки, забыв про сон и еду, крутилась у хирургических модульных капсул Тикка. Маленькая гнома с копной радужного цвета кудряшек, прячущая залегшие под глазами синяки неимоверной усталости под полоской мультиспектрального визора, паря на креслице с магнитной подушкой, безустанно врачевала раненых, штопая раны и ставя киберимпланты: механические и искусственно мышечные. Заменяла пересадкой страшных ожогов плоть на биосинтетическую материю. Умертвиям даже пришлось совершить небольшую нелегальную вылазку за утекающими, как сквозь, медикаментами: седативными и имунноблокаторами, незаменимыми при операциях по аугментации, но основной причиной был отсутствующий на складах убежища сердечный ротор, без которого бы почил один из боевиков.

Долгих два дня долбили стены перфораторы и гидромолоты, выбивая полости – настоящие склепы в коридорах бункера, и на утро третьего весь личный состав банды наконец собрался вместе. Вот только повод был не из радостных.

Выгравированные имена соратников, павших в сражении с целой ротой силовиков, подразделением андроидов-пехотинцев и двумя боевыми пилотируемыми платформами Лансерами, длинным мемориалом украсили стену столовой. Среди почти сотни прозвищ было одно, что чаще притягивало взгляд, обволакивая скорбью. Вьюга. Потешная девчонка фиолетового ирокеза и татуировкой разводки микросхемы на детском, еще не застроенном лице. Протеже Сеерина и Бритвы, трогательно раздувавшая щеки от свей вовлеченности в число умертвий, не знающая, что стала скорей талисманом, чем оперативником, нашла там свой конец. И эта рана стала самой кровоточащей на вроде давно очерствевших душах головорезов и бандюгов, собранных воедино из разных банд волей двух ветеранов.

Поднимали кружки с дорогими напитками, щедростью полуорка были опустошены все закрома Некроза, звучали прощания. Сеерин, откровенно повесивший нос наравне предводителю, опрокидывая одну за одной, вознамерился упиться в хлам, не иначе виня себя за потерю, ведь именно он привел девчонку в банду! Сидящая подле эльфийка внеземной красоты черных волос и золотистых глаз лани на точеном лице слегка пухловатых губ, искин Сильраира, в высокотехнологичном теле, пыталась как могла проникнуться его чувствами, но не могла, не рассчитан был на это военный искусственный интеллект с весомой долей саморазвития. Её лик просто сиял красотою, взятой с древних гобеленов, но даже самые продвинутые технологии и элитные скульпторы лиц не могли передать репродукции ту едва ощутимую печаль во взоре первородных и оттиск бремени многих веков на вроде бы неизменном лице.

По обрамлённому светлыми прядями кровавых концов лицу, вернее биосинтетической, будто фарфоровой, маске Бритвы малого функционала в угоду красоте, нельзя было ничего прочесть. Но стоило только вслушаться, как, сузив алые линзы оптических имплантов, костерит она всех и вся, то не нужно было быть дипломированным аналитиком, дабы прозреть – утрата тяжело далась в прошлом своем потрошительнице, смогла колыхнуть все то немногое живое нутро под слоями хрома кибернетического тела.