И снова ураган стрельбы, коий приняли бойцы с баллистическими щитами. Безумие схватки среди отсветов дульных всполохов, криков, тявканья гиен и разрывов гранат. Но умертвия, клином рванув вперед, смели сектантов диким натиском, в этом им помогла Остара, наконец вернувшая к жизни свой ручной станковый гранатомет.

«Я издох и попал в ад!» – решил было декер, и взгляды вылезавших из орбит глаз ближайших бойцов, замеревших, отворив рты и аугментированные хромом челюсти, красноречиво ему вторили.

Более не было изъеденных ржой металлических панелей по стенам. Их изуверским орнаментом покрыла плоть, кожа вперемешку с высушенными телами некогда живых существ, часто пронзенная искрящими кабелями и проводкой. Два ряда ламп по высокому потолку горели будто светом боеготовности, алым пронизывающим свечением. Но и его хватало что-бы углядеть разводы по рифлёному полу частых решёток.

– Ох ты ж, рвать! Дегенераты! Да у них вообще чердак сорвало! Нет! Не в Дералиере нужно было грязные взрывать, а здесь, аккурат под десяточкой! – даже всякого повидавшего на своем веку сержанта и того проняла окружающая обстановка. Воплощённая в жизнь гекатомба мучений и смерти. И это были его последние слова, что слышали от командира боевики до самого конца операции. Грозное молчание и суженная в угольное ушко линза оптического импланта говорили многогранней всяческих слов.

Стремительными рывками и перебежками продвигая сплошной кордон щитов применяя самую древнюю из тактик хода напролом, умертвия, часто завязая в схватках, необоримо продвигались по комплексу Детей распада.

Сотни, тысячи тел разной степени разложения и распотрошения, сдобренные гирляндами кабелей и потрохов, украшали каждый угол. Дверные консоли частых помещений, коие штурмовали по всем канонам, и те были вмонтированы в головы, где в черепах, а где в застывших в криках муки лицах. Встречались некое подобие алтарей, сплетённых хитро из костей, непонятного назначения. Частые вентиляционные решётки едва подавали признаки жизни, а уж про состав затхлого, всепоглощающе пронизанного трупной гнилью кислорода вообще стоило промолчать, ведь буквально спустя пятнадцать минут непрерывных боев в глазах стало двоиться. И если теплообменники в вентиляции функционировали, то компрессоры, гоняющие через турбины рециркулированный кислород, наверняка спецом, почти омертвели.

Сектанты остервенело, не щадя себя, бросались на них со всех темных углов и те, что в странных нательных бронях, оплетенных шлейфами, и по виду только аколиты, изуродованные мутациями и кривыми киберимплантами. Но только куда их подготовке против выпестованных волей и опытом Гархара боевиков-умертвий, обученных тем, кто много лет мешал с грязью на полигонах оплота рекрутов штурмовых бригад!

Заново зачехлив лица респираторами, умертвия буквально сатанели увиденным, с полной самоотдачей изничтожая все на своем пути, будь то сектанты или турели, или неповоротливые кибермастифы – выкидыши всех основ робототехники. Да, обычно они сражались за кредиты и банду, её растущее влияние, что множило в первую очередь первое. Но спроси сегодня любого: «Продолжите штурм без вознаграждения?» – смело бы ринулись дальше в очередной замес средь панорамы ужаса! Даже в самой черной душе бандюга-головореза, присягнувшего Гархару, рьяно насаживающему узы боевого братства, есть потаенные уголки с отсветами того добра, что были заложены при рождении, не выкорчеванные мраком жизни в смраде нижних секторов. И пройти мимо увиденного, пройти мимо религии, порожденной Детьми распада, просто представить, что на стене или в другом страшном узоре вполне могли оказаться твои близкие, да затворить отречением глаза, не мог каждый из них, вроде перешедших всяческие грани.