Накануне он завозил сюда шифер и, видимо, договорился с хозяйкой, которой, между прочим, было далеко за семьдесят. Я не ханжа, но в данном случае удивился и говорю:

– Да ты, Миша, никак старушку соблазнил?

Вопреки ожиданию он не сконфузился:

– Не скажи! Баба ещё в соку.

Я оторопел:

– Какие соки? Ты посмотри на эту бабку при дневном свете. Неужели у тебя с ней любовь? Тогда ты больной! Она же и ногтя твоей жены не стоит!

– Да нет, не в этом дело. Какая к чёрту любовь? Это я, чтобы взять на карандаш.

Стало любопытно, и я устроил ему допрос. Раскрутить Мишу оказалось нетрудно, так как ему и самому хотелось похвастаться, а зная, что я не трепач, на другой день он показал мне свою тетрадь. Этот ушлёпок вёл список своих сексуальных побед, в котором фиксировались не только имена, на также время и место события. И смех и грех!

Вначале возникло подозрение, что Миша геронтофил, но внимательное изучение списка показало, что это не так. В обычной школьной тетрадке было около сотни имён. Многих женщин из списка я знал в лицо. Среди старых, косых, хромых и просто страшных баб попадались молодые и симпатичные женщины. То есть Миша был совершенно безразборным бабником в чистом виде. Ему действительно было наплевать на возраст, внешность и прочие женские качества. Его интересовал счёт.

Если геронтофил или какой-нибудь другой «фил» в своих действиях руководствуется хотя и деформированными, но всё-таки человеческими страстями, то у Миши в отношении женщин чувство было одно – арифметическое.

Альфонсов многие тоже считают бабниками, но это неправильно, потому что они не коллекционеры. Альфонсы меняют женщин вынуждено, пока не найдут ту, которая возьмёт их на содержание. А свою кормилицу настоящий альфонс уже не бросит. Я этих деятелей вижу насквозь. Да они не очень и маскируются. Всех их, от расфуфыренного жиголо из высшего света до неработающего лентяя мужа сельской буфетчицы, объединяет стремление прожить за счёт женщин. Именно поэтому они совершенно непривередливы к возрасту, внешности, а во многих случаях и к размеру богатства избранницы. То есть, в отличие от брачных аферистов и воров на доверии, альфонсы народ относительно безобидный, а многие из них в роли самца готовы удовлетвориться малым – крышей над головой, куском хлеба и телевизором.

Ни к одной из перечисленных категорий я не имею отношения. Так какой же я бабник?

На самом деле у Коновалова имелся опыт такого рода, но он не стал рассказывать о нём Вере Максимовне. Где-то в середине девяностых случилось ему побыть в роли бабника, и в тот год он здорово пополнил количество своих любовных связей.

В те годы компьютеры были редкостью, а интернет ещё только зарождался, поэтому о сайтах знакомств не было и речи. Основными средствами связи оставались телефон, телеграф и почта. Самым массовым средством были обычные письма. С них всё и началось. Вернее, с газет.

Брачные объявления в некоторых изданиях стали уже привычным явлением. Родиона они не интересовали, но бывали и исключения. Он любил читать приложение к газете «Аргументы и факты» под названием «Биржа». Родион воспринимал это приложение как юмористическое. Кроме диковинных объявлений там был раздел под названием «Барахолка», где как на блошином рынке продавались всякие странные и необычные вещи. А на странице брачных объявлений попадались такие перлы, что хотелось тут же послать их в журнал «Крокодил» для рубрики «Нарочно не придумаешь». Так, в одном объявлении некая дама изъявила желание познакомиться с проживающим в центре Европы сорокасемилетним шатеном ростом 204 см, весящим 82 кг. При всём этом сама претендентка была шестидесятилетним колобком весом 90 и ростом 158.