– Ваша дочь, миссис Джонс, не совсем обычная девушка, – придвинувшись к столу, Калипс положил руки на стол и посмотрел на реакцию моей мамы. Но та как будто и не удивилась, только крепко стиснула ручку своей сумки, однако довольно твердо и спокойно сказала:

– Продолжайте.

Я хотела взять ее за руку, но мама дернулась, слегка скривившись. Почему она так реагирует? Не понимаю, она злится? Или расстроена моим поведением? Но я ведь не специально!

– Декада обладает некими… кхм… магическими способностями, – вещал тем временем психолог, внимательно глядя на меня. Он просто не спускал взгляд! От этого мне стало не по себе. И что он уставился? Боится, что я и его так… «замагичу»?

– Как это понимать? – уточнила моя мама, подаваясь вперед, что всегда выдавало ее напряжение. На меня она все так же не смотрела. А мне хотелось плакать.

– Именно так. Она не человек. Я рекомендую вам рассмотреть вариант перевода Декады в другую школу. Вот, держите адрес Академии святого Уильяма, там ее научат контролировать силу, – Калипс протянул маме листок, но она не спешила его брать, тогда я быстро вырвала из руки психолога визитку, встала и окликнула маму. Но она не отозвалась.

– Мам? Пошли, мам!

Она молчала. Спустя пять минут, в которые психолог удивленно смотрел на нас, мама, наконец, ожила и, не глядя на меня, тихо произнесла:

– Иди домой, Декада. Я скоро приду.

Слезы медленно заструились по моим щекам, но я вытерла их рукавом и, кивнув, вышла. Не помню, как вышла из школы, как оказалась дома, но через полчаса я уже сидела на полу своей уютной комнаты. Полагаю, теперь она перестанет быть моей. Не знаю, что это за академия, но я ее уже ненавидела. Всем сердцем! Ну почему именно я?! Меня все устраивало в моей жизни, и даже отношения с мамой начали улучшаться… И эта Академия встала как кость в горле! Не хочу ничего менять!

Каждой клеточкой своего тела я чувствовала надвигающуюся бурю, пока собирала вещи в большой чемодан и рюкзак. Вздрагивала каждый раз, когда звенела музыка ветра или скрипели окна. И вот, наконец, в тишине пустого дома раздался звонок в дверь. Я, едва не ломая ноги на лестнице, побежала к двери и скорее открыла. На пороге оказалась мама. Она, не глядя на меня, прошла в дом.

– Мам? Все хорошо?

– Убирайся из дома, – тихо произнесла она, остановившись. Я думала, что мне послышалось, переспросила дрожащим голосом, но мама вновь повторила: – Убирайся.

И подняла на меня глаза. В них стояли слезы. Если в кабинете психолога мама казалась злой и нервной, то сейчас передо мной стояла измученная женщина. Голубые глаза потускнели, под ними залегли синяки. Мне было больно смотреть на нее. Мамочка, моя мамочка…

– Уходи. Уходи в эту академию, мне не нужна… дочь-урод! –тихо произнесла мама, быстро поднимаясь по лестнице и спуская мне чемодан с рюкзаком. Было заметно, как больно ей было говорить последние слова.

– Мам, я правда не специально! Мам, пожалуйста, не отправляй меня туда… – я хотела было взять ее за руку, но женщина резко вырвала руку и хлестнула меня ею по щеке. Мне сразу вспомнилось детство и мои вопросы о папе. На глаза навернулись слезы, я прижала руку к щеке и молча смотрела на мать. Она тоже молчала, потом развернулась и вышла на кухню. Я все еще не понимала причин ее такого поведения, но ничего другого мне не оставалось… Я подняла чемодан, закинула рюкзак на спину и, вытерев слезы, вышла из дома. Спустилась с крыльца, оказавшись на подъездной дорожке и пошла вперед, сжимая кулаки до кровавых отметин на ладонях. Сунула руку в карман, чтобы достать телефон, но нащупала там только смятую бумажку.