Зимой жизнь жён декабристов была еще хуже: если летом пищу можно было приготовить на костре, то для зимы приготовление пищи было целым ритуалом: надо было сходить к реке, вырубить прорубь, принести воды, растопить печку, а предварительно нужно было наколоть дров. Женщины с начала этого не умели, они собирали валежник и этим топили печку. Она плохо разгоралась и жены декабристов первое время просто замерзали в тесной избе.

Александра Григорьевна, жена декабриста Никиты Муравьёва, происходила из старинного рода Чернышёвых. В ее семье было еще несколько сестер, которых в высшем свете Петербурга называли Прекрасными девами. Очень красивые, милосердные, чрезвычайно образованные графини Чернышёвы были украшением Петербурга. Когда девушки вошли в пору цветущей юности, их дом не справлялся с потоком женихов: военные и штатские – все приходили на знаменитые музыкальные вечера к графу Чернышёву.

Софья Григорьевна Чернышева была старшей дочерью в семье Чернышевых. Девушка с детства обладала благородным сердцем и милосердной душой. Софья отличалась очень строгим нравом, она искала себе в мужья человека серьёзного и добродетельного. Именно таким и являлся Иван Кругликов, сын смоленского помещика, начинающего свой род с боярина Кругликова и потомка Рюриковичей. Иван Гаврилович Кругликов в молодости дослужился до относительно высоких чинов, но даже не задумываясь, оставил гражданскую службу и ушёл на Отечественную войну 1812 года, он стал корнетом в кавалерии. Это было самое нижнее звание, корнетами тогда становились юные мальчики 17—18 лет.

Ответственному, аккуратному и обстоятельному, молодому офицеру, не единожды приходилось, будучи ординарцем двух известных генералов Отечественной войны 1812 года, передавать секретные документы. Благодаря этим качествам и его отваге и храбрости, молодой человек очень быстро дослужился до ротмистра, принимал участие во множестве битв, был награждён орденами и медалями, шпагой в драгоценных ножнах. Таким оружием награждались самые храбрые воины.

Кругликов любил рассказывать, как он гнал Наполеона из Москвы.

– Вы только представите себе, господа, – говорил он на музыкальном вечере у графа Чернышева,

– Великий французский император, не дождавшись ответа от нашего царя Александра I и, имея в наличии голодную деморализованную армию, наконец-то, решил отводить свои войска по старой Смоленской дороге. Но дорога эта уже была разорена самими французами еще в, то время, как они шли победным маршем на Москву. Французы отступали от Москвы, мы гнали и гнали к русской границе: по снегам, по разорённой дороге. Они представляли собой уже жалкое зрелище: сапоги им не грели ноги, наполеоновские солдаты обматывали их чем попало, лишь бы согреться.

– Очень часто встречались французские воины, одетые в женские шубы и крестьянские дохи. А по большей мере они закутывались в шали и платки, – продолжал свой рассказ Курликов.

– Куда уж тут было до французского лоска, когда сам генерал Мороз не даёт покоя,

– Вторил ему жених второй дочери Чернышёвых Елизаветы, тайный чиновник Александр Дмитриевич Чертков:

– Да, догнали мы французов только на реке Березине, их император вез за собой множество телег с награбленным в Москве золотом, серебром, старинными иконами, но он всё-таки не смог всё это увести во Францию. По такому бездорожью и с такой тяжёлой поклажей, это было тяжёлой и невыполнимой задачей, находясь в полном отчаянии.

– Наполеон велел утопить все эти возы в реке Березине, а сам, бросив свою армию, отправился восвояси, – закончил он свой рассказ.