Вот и сейчас у кассира вышел конфликт с одной вечно обиженной дамой предпенсионного возраста. На десять лет моложе, а тыкает, хотя на бейдже чёрным по белому написано имя и отчество кассира: Клавдия Ивановна Макарова. Но даме не до вежливости, с пеной у рта доказывает свою правоту там, где её никто и не оспаривает. Да, замотались с утра и не поменяли ценники. На что-то дали предновогодние скидки, а где-то вынужденно повысили цену: и все с надеждой, что перед новогодними праздниками под горячую руку не глядя сметут весь залежалый товар. Ну, честное слово, не одни же носки мужикам в подарок покупать! Вот этому, наверное, подарят гель для душа или пенку для бритья, раз сам себе носки покупает… Правда, купит ли — под большим вопросом: если очереди своей дождётся. И не разобраться по-быстрому с противной тёткой. Старший продавец побежала домой к ребёнку, а пробить по дисконтной карте ну никак не получается.

— Может, вы завтра зайдёте? Я отложу для вас товар, — предложила Клавдия Ивановна.

Что же проще — живёт дама рядом. Да и кто тут не рядом? В городе двести тысяч жителей — можно всех в лицо знать, если какая надобность.

А мужчине всё-таки ждать надоело. Положил носки на прилавок. Ладно — выручку носками всё равно не сделать, так что не велика потеря. До Нового года в дырявых доходит, если что. Мужикам не в диковинку подобное. Хотя у этого с дырками вряд ли носки имеются — слишком уж вид ухоженный. Нет, не уходит — взял рюкзачок: для дочки, наверное, подарок присматривает...

— Мужчина, вы платить будете? — кассир чуть повысила голос, избавившись наконец от раздражённой покупательницы, заявившей, что она больше к ним ни ногой.

Ну да, куда денется-то, город маленький…

— Минуту...

Он продолжал вертеть в руках рюкзачок. Ещё минуты две и подошёл к кассе с одними носками.

— Не понравился пони? — спросила Клавдия Ивановна не в надежде продать товар, а просто для поддержания разговора и чтобы избавиться от неприятного осадка, оставленного истеричной дамой. — Я вот внучке взяла такой же. Она пони любит. Как раз под ёлку.

— Уверен, ей понравится. А мне… — покупатель носков замялся. — Некому такое дарить.

Улыбнулся, но улыбка вышла неживой, вымученной. А какие глаза красивые! Взгляд мягкий. Такой у мужиков редкость. Клавдия Ивановна даже проследила за покупателем в окно, что делала очень и очень редко. В силу возраста. Шестой десяток разменяла давно, этот парень в сыновья годится.

— Вот дела…

От удивления она даже заговорила сама с собой в голос: носки оказались жизненной необходимостью. Ноги промочил. Так попросил бы стул. Стеснительный. Такое нынче тоже редкость. Не дождался автобуса, пошёл пешком. И Клавдия Ивановна отвернулась от окна.

Других интересных покупателей так и не появилось. Субботний рабочий день тянулся долго. Слишком. И вот когда Клавдия Ивановна изрядно уже подустала от рабочего безделья, нагрянули покупатели, точно была не суббота, а будний день. Вышла с работы позже обычного и позвонила внучке сообщить, что скоро будет дома. Та просто буркнула «угу», а потом перезвонила, чтобы нормально поговорить. Клавдия Ивановна телефон уже в сумку спрятала — пришлось перчатки снимать. Не она. Танька.

— Только домой иду. А что ты хотела?

— Заскочи ко мне на минуточку. Разговор есть.

— Я уже Василисе сказала, чтобы ужин разогревала.

— Это как раз про неё. Не хочу по телефону. И не при ней.

— Что-то натворила? — напряглась бабушка.

— Надеюсь, что нет.

Танька жила в соседнем подъезде, и у неё хранился запасной ключ от квартиры, да и вообще она была поверенной всех тайн: дружили-то ещё со школы, за одной партой сидели. Слёзы вместе лили. И льют.