– Слушай, прекрати меня изучать! Я тебе не подопытная крыса, чертов ты андроид! – вскрикнула я, не дав ему закончить мысль. Теперь опешил Винсент.  – Мы не друзья с тобой, понял? Хватит меня раздражать или я напишу на тебя жалобу в головной офис!

– Простите, я лишь…

– Тебя разберут на винтики и соберут из тебя посудомоечную машину! – не унималась я, на мои выкрики собралась толпа зевак, но я была так взвинчена, что не заметила их, – Иди в…

– Офицер Хоуп! – раздался громкий мужской голос.

«Да твою мать…» – пронеслось у меня в голове, когда я осознала, что произошло. Я закрыла глаза и выдохнула.

– Да, капитан! – отозвалась я, предвкушая серьезную выпорку.

– Живо ко мне в кабинет! – рявкнул капитан, потом обратился к толпе слушателей, разворачиваясь по направлению к кабинету, – У вас других занятий больше нет? Разойтись!

Толпа, словно разворошенный муравейник спешно зашевелилась и покинула вестибюль, а я, грозно глянув на Винсента, на лице которого было изображено то ли сочувствие, то ли растерянность, поплелась в кабинет капитана за очередной выволочкой.

Домой я приехала в расстроенных чувствах. Нотация шефа о субординации и взаимном уважении меня не так сильно удручала, как тот факт, что я вспылила на ни в чем неповинного Винсента, а что еще хуже, это произошло на глазах сослуживцев. Боже, стыд-то какой!

Я решила позвонить брату. Нам в отличие от многих других сирот повезло больше: нас распределили после интерната на государственные службы не по разным штатам, а лишь в соседние города.

Система в нашей стране такая: сироты, беженцы, вынужденные переселенцы и другие люди, скажем так с сомнительным статусом, какое-то время пользуются благами государства, а затем сполна отрабатывают за эти самые блага на пользу обществу и самому государству. Сироты, в основном, идут на госслужбу – полицейские, спасатели, егеря в лесные хозяйства, смотрители в тюрьмы и т.д.  Менее завидные должности, уже для других, с более низким государственным статусом, например, водители наземного общественного транспорта, еще более приземленные  – уборщики, мусорщики и т.д. Мы с братом сироты, родители которых были гражданами, но погибли. Хотя у нас с ним была тетя  – сестра отца, мы все равно попали в  интернат, где нам предрекли служить в лучших, из возможных для нашего положения, структурах – полиции и службе спасения.  Законодательством запрещено передавать детей, которые остались без попечения родителей родственникам, такие дети теперь государственные единицы и оно берет на себя бремя по воспитанию, становлению и адаптации в социуме. Кстати, вполне беспроигрышный вариант, нет перебоев с кадрами, и подготовка будь здоров!  И уйти не могут – надо отдать долг государству за свое воспитание и содержание, а если будешь противиться – депортация, хотя, признаться, я о таких прецедентах даже и не слышала.  Профессии эти действительно уважаемые в обществе, также имеются свои бонусы  – как, например, бесплатная медицина или жилье, скромное, но зато без арендной платы, зарплата вполне приемлемая, в целом на жизнь хватает, и я всем довольна.

– Ты слишком к нему придираешься, он же практически, что ребенок – только учится быть человеком, – высказал мне братец, после того, как я в красках описала ему произошедшую ситуацию.

– Джейми, он не человек! Да и к тому же, я офицер полиции, а не нянька для робота с сырой прошивкой! – возразила я. Джейми звучно рассмеялся.

– Тебе не кажется, что его не случайно приставили именно к тебе?

– Что ты имеешь в виду?

– Весь этот проект Хуманизации основан на том, чтобы андроиды все больше походили на людей. А что отличает нас от них? Эмоции и чувства. А ты единственный коп на моей памяти, который дважды провалил эмоциональный экзамен и вообще в целом такой экспансивный человек, отличный пример для подражания, не находишь?