Перед центральным входом в банка работяги-среднеазиаты лениво ковырялись ломами в тротуаре.

Рядом отирался Силыч. Рауль удивился:

– Что за аврал?

– Не видишь, плитку кладут?

– Она же уже была положена!

– То летняя, а сейчас фигачат зимнюю, секешь поляну? Шины тоже ведь меняют по сезону.

– То есть она с шипами?

– Ага. Как полагается… Или ты против замены? – обозлился завхоз.

– Нет, меня волнует другое: почему треугольника с буквой «ш» нет?!

– Тут ты прав, недоглядел! – хлопнул себя по лбу Силыч. – Но это поправимо.

Рауль обогнул строителей и для начала забежал к операционисткам выполнить их вчерашнюю просьбу. Затем, не наблюдая завхоза на горизонте (вероятно, был занят поисками буквы «ш»), направился к кабинету Марины Капудис.

Но вот незадача! Именно возле него и терся Альберт Силыч.

«Подкарауливает, сусик!» – догадался Комаров.

– Неси бумагу в оперотдел! – властно приказал хозяйственник.

– Уже.

– Как? Вон, на складской полке, отложено десять упаковок рулонной.

– Ах, их? Я думал, другую надо, значит, не понял вас, а унес десять рулонов пипифакса, – решил разыграть Заклепова Рауль.

– Ну, ты – тупарь! – схватился за сердце завхоз. – Еще, поди, сказал, что это я тебе велел?! И как они восприняли, наверное, костерили меня в хвост и гриву?

– Да шучу: отдал бумагу для принтеров.

– За такие шутки тебя бы даже из «Камеди Клаб» режиссер уволил с волчьим билетом, – стонал в изнеможении Силыч, притулившись к стенке.

«Классный розыгрыш! – хохотнул про себя детектив. – Вон как завхоз взвился. Поделом!»

– Ишь ты прохвост, остроумничать удумал, тогда давай, кантуй межкомнатные двери плотнику.

Рауль принялся за переноску «канадок». Так продолжалось до самого обеда.

После перерыва детектив, как и наметил накануне, отправился в вексельный отдел. Но сначала по звонку заглянул к врио президента.

– Каковы вторые наблюдения, – пытливо посмотрел на начинающего детектива Голясов.

– Обратил внимание: у каждого вашего работника имеется хобби, которому они отдают не только свободное время, но и рабочее, – доложил детектив вицику.

– Хе! Я и сам этим грешу, – повинился Голясов, – в частности, коллекцинирую ювелирные изделия.

«Работнички! Из чашки ложкой. Кто-то вышивает крестиком, кто-то сидит в соцсетях», – подумал Рауль и шмыгнул прочь из кабинета.

По пути на первом этаже практикант наткнулся на нетрезвого Тушканчикова (подозрение № 2). Начохр шел, слегка пошатываясь. Нет, показалось, оптический обман. В любом состоянии Леопольд умел четко ходить по одной линии, вдевать нитку в игольное ушко и произносить проверочную фразу. Тем не менее запах алкоголя присутствовал: опять, вестимо, квасил с высоким начальством или без.

Рауль сделал шаг влево, пропуская Тушканчикова. Но тот почему-то последовал примеру стажера. Тогда Комаров сдвинулся вправо. Синхронно переставил ноги и Леопольд. Попали в резонанс? Отнюдь, просто фигура Рауля служила ориентиром для прямолинейной траектории следования.

– Пропустите, козявки! – рявкнул начохр, упершись ладонью в грудь Комарова и пытаясь раздвинуть ее надвое.

Рауль резко отпрыгнул в сторону, чтобы выйти из фокуса глаз Леопольда. Тушканчиков, потерявшись в пространстве, с размаху уткнулся лбом в стену.

В таком прислоненном состоянии (правильнее, упорного бодания с кирпичной перегородкой) и оставил его детектив. Но дойти до «векселей» так и не сумел. Навстречу, откуда ни возьмись, выпорхнул Заклепов.

«Завхоз. Подозрение № 3, – зафиксировал в памяти свое впечатление Рауль. – Мутный кадр».

– Практикант, давай к черному входу. Там машина пришла с канцтоварами.

Комаров с недовольным лицом отправился на разгрузку. Провозился до конца рабочего дня. Взмок до нитки.