Был отдан приказ быстро отойти в ближайший лес, в котором укрывался обоз. Трофеи никто не собирал, так как они могли быть обузой для отступающих.

Полк отошёл в полном порядке, полностью сохранив бойцов и вооружение. Все укрылись в глубине леса. Немцы не преследовали. Наступил вечер. Был отдан приказ на ночлег. Командование во все стороны выставило сторожевые посты и выслало разведки. Возвращающиеся разведчики и дозоры докладывали, что у леса появляются немцы. Поняли, что наш полк обнаружен, и немцы обкладывают его, как охотники зверя в логове. Всем было ясно, что надо готовиться к прорыву из окружения. Артиллерия полка всю ночь била в одном направлении. Немцы по нам стреляли редко. И всё же такой слепой обстрел приносил полку потери. Количество раненых хотя и медленно, но росло. Рано утром отделение Комарова Петра в семь человек уселись позавтракать кашей. Котелок был большим, и вокруг него пришлось усесться кольцом. Спокойно завтракали, черкали ложками по котелку, и каждый думал, как пройдет прорыв из кольца, который устроили немцы. Вдруг в середине завтракающих сноп желтого огня. Очнулся Пётр в метрах 5 от дымящейся воронки. Попытался скорее вскочить, но не получилось. Его правая нога почему-то не опиралась о землю. Голенная часть ноги со ступней моталась как цепь на цеповнице. Он понял, что его нога перебита в коленном суставе. На своём лице он ощутил что-то липкое. Вытер лицо ладонью, а на ней – мозги. Понятно, что не его! Он оглянулся вокруг и увидел – всех семерых раскидало в стороны. У троих тел не было голов, остальные трое ещё шевелились. Кто-то прокричал:

– Санитары! Сюда!

Санитары подскочили быстро, перевязали четверых и разместили в санитарные двуколки. Вскоре был дан приказ идти на прорыв. О самом прорыве он (Пётр) рассказывал примерно так.

– Передовыми атакующими цепями полк пошёл в том направлении, в которое всю ночь стреляла наша артиллерия. За атакующими цепями следовали повозки с полковым имуществом, а уже за ним – повозки с ранеными. Всего в обозе набралось до шестисот повозок. Открылась опушка леса, а перед ней шеренгами стоят немцы с направленным на нас оружием. Затрещала стрельба. Наши цепи ринулись вперёд. Атака быстро перешла в жестокий и безжалостный рукопашный бой. Я немного повернулся на бок и выглядывал из повозки. Увидел, как один наш боец так прикладом трахнул немца по каске, что расколол ложе своей винтовки. Бой был скоротечным, но кровопролитным. Несмотря на хорошо организованное окружение немцев и густые цепи, полк вырвался из него. В строю осталось около шестисот пятидесяти нераненых бойцов, а с ними прорвалось немногим более трехсот повозок.

Для меня особенно запомнилась бешеная скачка повозок по картофельным бороздам. Полк всё же остался боевой единицей, так как сохранил своё знамя…

Петру ногу не отняли, но она стала прямой. В колене не сгибалась, но была своя. После войны он ещё несколько лет отработал трактористом на колхозных и совхозных полях.

Этот Комаров Александр Иванович – однофамилец и двоюродный брат Комарову Ивану Гавриловичу. К его фамилии в селе добавляли Азиатский. Так его называли из-за того, что он большую часть своей жизни провел в Средней Азии в городе Ленинабаде. Среднего роста, худощавый и голубоглазый. Очень долго не женился. На этот поступок он решился уже после войны. В армию был мобилизован в 1941 году. В августе 1942 года в излучине Дона их часть была разбита. Оставшиеся в живых бойцы разбежались по близлежащим лесам и хуторам. Александра же немцы прихватили в домике лесника. По лагерям для военнопленных он исколесил более чем пол-Европы. Неоднократно пытался бежать из этих лагерей. Это осуществить ему удалось только во Франции. Там он участвовал во французском Сопротивлении в отрядах Красные Маки и рассказывал очень много, но особенно запомнился описываемый случай. Это произошло в Греции во время оккупации её гитлеровцами, в одном из лагерей для русских военнопленных.