ГЕРБЕРТ. Блистательная карьера. Вот что значит страсть к искусству.

МАНУЭЛЬ. А я за свою жизнь так и не нашел занятия, которому мог бы отдаваться с такой же страстью, как танго.

ОЛИВИЯ. Ну, танго – это тоже неплохо. Потом еще чем-нибудь увлечетесь. Будете великим теннисистом.

ДЖЕРАЛЬД. Женщины все одинаковы. Они обожают талант, деньги и нахалов. Мне кажется, им льстит, когда на них смотрят с одной мыслью, как бы побыстрее повалить их на кровать.

МАРИ. Не судите по себе, Джеральд. Женщины, прежде всего, любят умных мужчин и не прощают равнодушия к себе. Трагедия любви в равнодушии.

УИЛЬЯМ. Сесил, вы, кажется, что-то пытаетесь писать. Есть идеи?

СЕСИЛ. Идей пока нет. Есть желание. Пока пишу свой дневник.

УИЛЬЯМ. Я вам дам совет. Не дружите с писателями. Они будут вам завидовать и красть ваши идеи. Общайтесь

больше с рыбаками, фермерами, рабочими, продавцами, со шлюхами, наконец. У вас будет куда больше впечатлений.

ДЖЕРАЛЬД. Ну куда же мы без шлюх.

УИЛЬЯМ. И путешествуйте. Вот откуда берите сюжеты для творчества. Напишите, например, роман об адмирале Нельсоне. Это известная в Англии личность, и погиб он геройски.

ГЕРБЕРТ. Создается впечатление, что Нельсон намеренно решил умереть в момент своего триумфа при Трафальгаре. По гинее за штуку адмирал купил четыре крупные серебряные звезды и велел пришить их к своему мундиру рядом с блестящим неаполитанским орденом Святого Фердинанда. После чего встал посреди палубы судна Виктория и стоял так до тех пор, пока какой-то французский снайпер не подстрелил его с тридцати метров. Бессмертие Нельсону было обеспечено. Во время обратного плавания от мыса Трафальгар тело адмирала сохранили, погрузив в бочку с бренди. Ходили слухи, что моряки этого судна так хотели выпить, что по пути домой периодически прикладывались к содержимому бочки, тайком посасывая бренди через макаронины.

УИЛЬЯМ. Ничего подобного. Бочку держали под вооруженной охраной, и, по свидетельству очевидцев, когда по прибытии в Портсмут ее вскрыли, бочка была практически заполнена до краев.

ГЕРБЕРТ А как же это выражение в британском вэ-эм-эф до сих пор? Если нужно выпить глоток рома тайком от начальства, моряки обычно говорят «пойти приложиться к Адмиралу».

УИЛЬЯМ. Я думаю, что эта история с бочкой больше легенда. Но то, что адмирал Нельсон был сомнительной личностью, это точно.

СЕСИЛ. Это почему же? В нашем понимании он герой Британии.

УИЛЬЯМ. Вы знаете, что Нельсон не был слепым на левый глаз? Его правый глаз действительно был немного поврежден при осаде Кальви на Корсике. От ядра в глаз попали песок и щепки, но глаз по-прежнему выглядел нормальным, притом настолько нормальным, что Нельсону с большим трудом удалось убедить королеву в своем праве на пенсию по инвалидности.

СЕСИЛ. А как же его глазная повязка?

УИЛЬЯМ. Специальный наглазник, вделанный в шляпу, прикрывал его здоровый левый глаз от солнечных лучей. Вы не найдете ни одного портрета тех лет, где Нельсон был бы с повязкой. И колонна на Трафальгарской площади изображает великого адмирала без всякой повязки. Черную повязку стали пририсовывать лишь значительно позже его смерти, так сказать, для придания большего пафоса его портретам. Безусловно, Нельсон был безусловно смелым человеком, но одновременно он был очень тщеславен и плутоват.

ГЕРБЕРТ. Насколько я знаю, вопреки всеобщей скорби на его похоронах не были восемнадцать адмиралов британского флота. Его не любили. Вот видите, Сесил, вам отличный сюжет для романа.

За столом возникла небольшая пауза.

УИЛЬЯМ (Оливии). Оливия, вы же певица. Спойте нам что-нибудь.