Здесь на байках показывают настоящие чудеса эквилибристики. Одна хозяйственная тайка, подсев к парнишке на заднее сиденье, установила по огромной полной кастрюле горячего риса на каждое колено – и полный вперед! Или вон паренек одной рукой рулит, другой держит клетку с певчей птичкой. Другой везет шестиметровую доску, третий разожженную жаровню.

Только на нашем острове можно увидеть на байке дайвера в гидрокостюме и в акваланге, с баллоном за спиной!

В аварии здесь попадают только европейские туристы, взявшие напрокат моторбайк.

«Самая большая опасность для дайвера на Ко Тао – это упасть с моторбайка», – не уставал повторять Саша.

Но вдруг перестал такое говорить, и вот почему:

– Сегодня одному сказал, а он на следующий день приходит с загипсованной ногой. Надо фильтровать базар…

(Однако дайверы с забинтованными руками и ногами у нас не переводятся. Хоть говори, хоть не говори).

Поближе к месту работы тайцы норовят привязать гамак, дабы каждую свободную минуту в нем возлежать. Как будто их девиз – «если хочешь поработать, ляг, поспи – и все пройдет». Жара располагает к несуетному образу жизни.

Однако я в своей лени переплюнула даже тайцев. Сидя у океана в деревянном кресле, после сытного ужина, глядя на гамак, болтающийся между двух пальм, я произнесла такую фразу:

– Хотела лечь в гамак, да лень со стула вставать!

Саша странно посмотрел на меня:

– Только никому в Сибири об этом не говори…

* * *

На Ко Тао мы сменили уже четыре места жительства, прежде чем нашли бунгало своей мечты. Хотя оно и вызывает противоречивые чувства. «Гибрид Эдемского сада с помойкой!» – подумала я, когда впервые туда попала.

«Квин ресорт» (да, именно «королевский» – не больше, не меньше) расположен на скалах прямо на берегу океана. Каждый домик стоит на сваях и гнездится на отдельной каменной глыбе. Весь ресорт густо зарос цветущими деревьями: тут и малиновая буггенвиллея, из-за буйного цвета которой не видно листьев, и благоухающие фруктовые деревья, и гибискус, и розы, и пальмы. Все эту прелесть густо оплели лианы, и даже в самый жаркий день тут прохладно. Это плюс.

А вот и минус: повсюду валяются бутылки, пакеты, кучи листьев, обломанные цветочные горшки с останками цветов, рваные сланцы, тряпки, полуразобранные двигатели.

– Ну просто какой-то Кустурица! – Саша иногда очень точно формулирует. Лучше не скажешь. Кустурица как он есть.

В просветах между домиками кто-то щедро насыпал строительного мусора.

– Эти залежи здесь с прошлого года, – показывает Саша (он уже снимал здесь бунгало год назад). – Хотя нет: скорей всего, они здесь от начала строительства. Или даже от сотворения мира…

Похоже на правду. Хозяйка, полная, черная и веселая (Саша прозвал ее Женуарией), вроде бы имитирует какую-то деятельность по поддержанию порядка, но не слишком усердно.

Здесь есть даже пародия на офис. Нельзя же просто так, под пальмой, совершить такую серьезную процедуру, как прием платежей с населения. Жилец обязан подойти к специальному окошечку, и тогда тетушка Паа примет деньги с другой стороны – изнутри своего дома. На этом окошечке обычно спит беременная кошка.

– Эх, убрать бы мусор и навести бы порядок! – мечтает Саша.

– И тогда цены на жилье сразу возрастут раз в десять, как на соседней вилле! – прикидываю я. – Нет уж, пусть как есть!

Поэтому нас пока все устраивает.

И есть еще одна вещь, за которую я легко могу простить весь бардак: здесь полно живности, которая чувствует себя, как дома.

Это белки, которые лазают по лианам прямо перед балконом. Гекконы, которые по ночам звучно «кукуют» на всю округу. Афганские скворцы, которые воруют еду с балкона, если не уберешь вовремя. Цикады, которые по расписанию то вдруг хором зазвенят так, что мы с Сашей с полутора метров не слышим друг друга, а то разом умолкнут, да так внезапно, что тишиной стукнет по ушам.