– Нет, вы же понимаете, что такие зверства Никита просто не мог совершить! – переживала тетя Люся. – Это не он! Не он!

– Да уж, – буркнула Рита. – Никита даже на меня ни разу руки не поднял. На редкость беззлобный мужик. А уж меня много раз следовало бы двинуть за мой язык и истерики.

Мариша глянула на подругу с уважением. Какая самокритичность! За одно это Ритку можно уважать!

– Как я кляну себя за болтливость! – продолжала убиваться тетя Люся. – Если бы вы знали! Но когда я ляпнула оперативникам про Никиту, как он поднимался к своему дяде, я была в шоке. И я просто не понимала, что говорю! Сказала, никак не связав появление Никиты с убийством Бориса Аркадьевича. А оказалось… Подумать только, я сама сдала бедного Никиту милиции!

Марише уже надоели ее покаянные стоны, и она спросила:

– Так и что там с книгой? Почему следователь решил, что именно ею было совершено преступление.

– Ну… Она была вся в крови. Верней, не вся, но тот угол, которым проломили голову Бориса, точно был.

– А почему решили, что книгой дядю ударил именно Никита?

– Ах да! Один человек помахал над ней кисточкой и сказал, что на книге есть четкие отпечатки всех десяти пальцев Никиты.

– Никиты? Он так и сказал?

– Да.

– Но как он так сразу узнал, что это пальчики именно Никиты? У них что, уже был образец для сравнения?

– Ну, вообще-то он несколько не так сказал, – смутилась тетя Люся. – Он сказал, что таких же отпечатков полно в квартире. Мужские отпечатки, но не хозяина дома. А кто чаще других бывал у Бориса?

– Вы, наверное?

– Я – это само собой разумеется. А из мужчин?

– И кто?

– Так Никита чаще всего и бывал у дядюшки! Каждую неделю. А иногда и по несколько раз!

Судя по приоткрывшемуся рту Ритки, это было для нее новостью.

– Ка… каждую неделю? – прозаикалась она. – Как это? По вечерам мой Никита всегда бывал дома!

– А он днем приходил.

– Днем Никита работает!

– Каждую неделю приходил, – настаивала тетя Люся. – И по выходным иногда.

– Ну, по выходным – это я знаю. Но в будние дни Никита работает! Уверяю вас, я знаю своего мужа.

Тетя Люся обиженно поджала губы:

– На твоем месте, милочка, я бы не стала спорить. Я старше тебя и многое на этом свете повидала. Вот ты один раз была замужем, а я, между прочим, целых пять раз! И каждый из моих мужей обманывал меня по-своему. Так что я все мужские штучки хорошо изучила. И точно вам скажу, милочка, когда мужчина говорит вам, что идет на работу, это вовсе не значит, что он действительно отправляется трудиться. Вместо этого он может пойти куда угодно! Начиная от любовницы и заканчивая собранием какой-нибудь тайной организации, планирующей ни много ни мало, как подрыв всего существующего в стране строя! А все почему, милочка? А все потому, что они – мужчины. И обман у них в крови!

И, сделав это замечание, тетя Люся двинулась к выходу. Вся ее маленькая целеустремленная фигурка выражала такую решительность, что подругам ничего другого не оставалось, кроме как встать и идти следом за ней.

– Я обязана снять с себя бремя вины, – бормотала тетя Люся. – Я невольно стала виновницей и обвинительницей Никиты. И я же должна помочь вам обелить бедного мальчика. Пойдемте, пойдемте. Все, что от меня зависит, я для спасения Никиты сделаю!

И тетя Люся распахнула дверь своей квартиры и очень быстро для своего возраста метнулась вверх по широким ступеням старинной лестницы.

В квартире дяди Бори, куда подруги и тетя Люся в самом деле проникли без всякого труда, всего лишь сорвав печати, было очень тихо и как-то очень уныло.

– Сразу чувствуется, что хозяин уже на том свете, – вздохнула тетя Люся. – Всюду запустение!