Юношу сковал животный страх. Он хотел отвернуться – и не мог. Он видел. Чувствовал. Знал. Вдруг ветер донёс до его слуха плач. Юноша обернулся, поднял голову и увидел её. На краю самой высокой скалы стояла дева, она была настолько красива, что стало больно глазам. Чёрные одежды, укутывающие её с головы до ног, живой дымкой стелились далеко позади неё. Она простирала руки в ту сторону, где шла кровопролитная битва, и безутешно рыдала. Его потянуло к деве. И вот он уже стоит за её спиной, не решаясь подойти и утешить разбитое горем сердце несчастной. Краем глаза заметил ещё одну деву. Одетая в белоснежные одеяния, она стояла немного поодаль от края, в отчаянии обхватив себя руками. И каждый раз, когда в ночи раздавался зов очередного погибающего зверя, она невольно содрогалась. По щекам светлой красавицы бежали слёзы. Вот она решительно сделала несколько шагов по направлению к чёрной деве и обняла её, притягивая к себе и заставляя отвернуть взор от творящегося внизу ужаса. Всё правильно: без Света нет Тьмы, и наоборот. Они всегда идут рядом.

– Не будет мне больше покоя! – прошептала чёрная дева, с благодарностью принимая сочувствие своей сестры. – И не хватит вечности, чтобы исправить ныне содеянное…

– Отныне на этой земле не будет покоя никому – ни живому, ни мёртвому, – прошелестел голос светлой красавицы. – Но надежда есть всегда. – Она перевела взгляд на юношу и грустно улыбнулась. – Не отчаивайся, сестра. Я помогу.

– Но как? – воскликнула чёрная дева.

– Только любовь сможет спасти этот мир, – торжествующе возвестила светлая красавица, и голос её разнёсся далеко окрест, гонимый ветром. Чёрная дева пристально всмотрелась в лицо своей сестры. Затем повернула голову и, проследив за её взглядом, устремила чёрный взор в самую душу юноши.

Он вздрогнул и медленно попятился, не в силах оторвать своего взгляда от прекрасных ликов. Он увидел в их лицах вечность бытия, равновесие, обещание жизни, смерти, счастья, горя, любви… Он знал: это всего лишь сон. Он захотел проснуться, но не знал, как это сделать. А может, вовсе и не сон это? Почему тогда всё так реально: и ветер, ласкающий кожу, и звуки битвы? Почему до боли в позвоночнике он не может заставить себя повернуть голову, чтобы отвести свой взор в сторону?

Светлая красавица улыбнулась.

– Уже скоро, – прошептала она, даря обещание и надежду.

Сердце пропустило удар, заставляя юношу содрогнуться всем телом.

– Проснись, – прошелестел в его ушах голос чёрной девы.

Юноша вздрогнул и открыл глаза. В голове набатом продолжал звучать голос тёмной красавицы: – Проснись.

Рука потянулась убрать с мокрого лба прилипшую прядь волос, мешающую обзору. Он зябко поёжился от ночного холода и беспокойно обвёл всё ещё замутнённым со сна взором пустое помещение, перебегая взглядом от узкого оконного проёма к противоположной стене, задержавшись лишь на мгновение на особо подозрительных тёмных участках. Приподнялся и замер, внимательно рассматривая чёрный провал единственного входа в помещение.

– Ведь приснится же такое! – Юноша облегчённо вздохнул и снова улёгся, закутываясь в дорожный плащ и смеживая веки.

– Проснись.

На этот раз прошелестело совсем рядом, заставив подскочить на месте и тут же рухнуть обратно – ноги спеленал собственный плащ. Больно ударившись и судорожно сжимая в руках единственное своё оружие – старинный родовой кинжал, юноша осторожно повернул голову и уставился на чумазое детское лицо.

«Нежить, – пронеслось в голове. – Это же надо так попасть!»

На мгновение он замер, не в силах поверить в происходящее. Как‐то особо не внушали доверия маленькие дети, взявшиеся из ниоткуда посреди ночи в развалинах полуразрушенного замка. Он наклонился, быстро освободил ноги и откатился в сторону. Занёс правую руку с ножом для удара, ожидая неминуемого нападения, а левой рукой подтащил к себе скромные пожитки – небольшую походную сумку.