На какое-то мгновение Лука смягчился. Для Минти Роуз заменила мать точно так же, как для него; наверное, ей непросто вернуться в Ошиа впервые после похорон. Но она сама решила уехать, сбежать посреди ночи, почти не общаться с дядей Джио.

– Пишут, что твой отец не очень-то обрадовался, когда помолвку отменили.

Минти обернулась, наклонившись на полки, уверенная, изящная и непредсказуемая, как кошка.

– Не стоит читать сайты со слухами, это не очень хорошо.

– Да, но как же еще нам узнать о тебе?

Ее глаза вспыхнули.

– Не думала, что тебе есть до этого дело.

Лука посмотрел на нее, не в силах сдерживать свое презрение.

– Мне нет, но Джио беспокоится о тебе. Так это правда?

Минти прошла к столу, села на стул, стоявший напротив, и положила ногу на ногу.

– Правда, что папа был несчастлив? Ты знаешь папу. Нежеланные отпрыски от ранних браков не должны попадаться на глаза, их не должно быть слышно, и уж точно о них не должны писать в газетах.

– Поэтому ты здесь?

Она посмотрела на него из-под ресниц.

– Ты не можешь просто поверить, что меня охватило желание принять участие в работе компании?

Волна раздражения прошла по нему. Она вернулась меньше чем час назад, а уже спутала все его планы. Он ни за что не допустит ее на совет директоров, пока точно не выяснит, почему она здесь и чего хочет.

– Давай, Минти. Тебе могут принадлежать акции, но поскольку большую часть прибыли мы вкладываем в развитие, то мы, скорее всего, приносим тебе крошечный доход. – Его взгляд остановился на змеиной коже сумки от Биркин, оставленной у двери. – Ты никогда не интересовалась «Ди Торе дольче». Почему сейчас?

Минти молчала целую вечность.

– Мне нужна работа.

На какое-то мгновение Минти показалось, что Лука сейчас рассмеется над ней.

В конце концов он сказал:

– У тебя есть резюме?

– Нет.

– Ты просишь меня о работе, а у тебя нет резюме? – медленно повторил он.

Минти боролась с соблазном напомнить, что с шестой долей в бизнесе просьба о работе была скорее формальностью, но одного взгляда на его каменное лицо было достаточно, чтобы понять, что продолжать в таком же духе не стоит.

– Мне оно никогда не требовалось. Я никогда официально не устраивалась на работу, – сказала она. – Но у меня очень богатый опыт. Я проплыла полмира в качестве члена команды на корабле, управляла таверной в Греции, учила английский в Бангкоке и некоторое время была дояркой в Техасе. – Она улыбнулась ему. – Я знаю, что ничего из этого не имеет отношения, но…

– Не имеет отношения к чему? Продажам, финансам, ресепшен, дояркам?

– Но про меня говорят, что я хорошо адаптируюсь к новым условиям, разносторонне развита и не боюсь тяжелой работы. Я знаю, ты хочешь вывести «Ди Торе дольче» на новые рынки, в англоговорящие страны. Я наполовину американка, наполовину англичанка – я смогу помочь понять различия этих рынков. Да, не забывай, что я создала маленькую сеть по торговле капкейками в Западном Лондоне. Я знаю все об управлении запасами, продажах и маркетинге. О, и еще о бюджетировании.

Она устроилась поудобнее, скрестив ноги и засунув руки под колени. Возбуждение бурлило в крови.

Некоторое время он молчал с задумчивым выражением лица. Она старалась не смотреть на него с надеждой, а выглядеть спокойно и беззаботно.

Если это вообще имело значение.

А затем он снова откинулся назад.

– Если у тебя есть опыт в Англии, зачем тебе работа здесь?

Услышав это, она успокоилась.

– Нам с Англией нужно отдохнуть друг от друга.

– Давай, Минти, скажи что-нибудь более весомое.

Старше всего на четыре года. Но он всегда вел себя с ней, как взрослый с надоедливым ребенком.