Взяла она два небольших кувшина. Наполнила один водой и яблочком заткнула.

Второй, пустой, тоже яблочком заткнула. И только после этого села письмо писать:

«Храброму Санасару шлёт дочь царя каджей, Дехцун-Цам, сердечный привет! Санасару и Багдасару привет большой!

О, Санасар! Ясна и чиста моя душа, словно этот кувшинчик пустой. Сердце моё и голова полны, словно второй кувшинчик, одним тобой. Сорок женихов из сорока краёв сватались ко мне, всем отказала я. А тебя увидела во сне и не могу забыть. Приезжай в Медный город и увези меня. Нет силы ждать. Даже если ты щёки намылил, садись на коня, побреешься здесь!»

Вложила Дехцун в письмо свой искусно выполненный портрет и кликнула двух девушек-служанок.

– Снесите письмо и оба кувшинчика в Сасун. Поставьте их на рассвете у Санасара в изголовье и письмо положите рядом. Если правду говорят про него, что он храбрец, то приедет ко мне. Летите! Да смотрите братьев не перепутайте!

Обернулись девушки белыми голубками и полетели в Сасун. Подлетели к Сасунскому дому и заглянули в распахнутое окно. Видят: лежит цветущий юноша. Разрумянилось во сне его лицо – так, что даже вся комната озарена светом, словно утренним солнышком.

«Наверное, это и есть тот самый Санасар», – подумали они. Однако решили заглянуть в другое окошко. И увидели другого юношу, ещё краше первого. Или тот, первый, всё-таки краше?..

Так летали они от одного окна к другому. Никак не поймут, кто из братьев – Санасар, а кто – Багдасар. Светать уж начало, жаворонок запел. Скоро и братья проснутся.

Заторопились девушки-голубки, поставили к изголовью одного из юношей два кувшинчика, письмо на постель обронили и упорхнули восвояси.

Проснулся Багдасар и обнаружил лежащее на его постели письмо. Взял его, и тут выпал из письма портрет красавицы Дехцун. Как увидел Багдасар её красоту, перехватило у него дыханье, даже кровь носом пошла. С трудом пересилил себя Багдасар и начал читать письмо дочери царя каджей. И чем дальше читал, тем больше наполнялся яростью и гневом.

Читает:

«Храброму Санасару шлёт дочь царя каджей, Дехцун-Цам, сердечный привет! Санасару и Багдасару привет большой!..»

– Его два раза назвала в приветствии! – воскликнул Багдасар с горечью. – Меня же – один только раз!..

Дальше читает:

«…Приезжай в Медный город и увези меня. Нет силы ждать…»

Вскочил Багдасар.

– Вот оно что! Брат жену себе сосватал, а мне ни слова не сказал! Да разве я уже чужой ему?! Или больше не братья мы?!

Сунул он письмо за пазуху и затаил злобу на Санасара.

А в доме уже стол белой скатертью накрыт. Уселись все за утреннюю трапезу, одного Багдасара нет за столом.

Встревожилась Цовинар-хатун. Уж не заболел ли её младший сын? Встала и пошла за ним. Дверь в его комнату отворила.

– Что с тобой, Багдасар-джан? Почему не вышел к столу? Может, болен ты?

– Ах, матушка! – отвечает Багдасар. – Если б не ты, а кое-кто другой эту дверь отворил, разорвал бы его на куски!

– Да что случилось? – испугалась Цовинар.

– Что случилось?! – воскликнул тот и, вынув письмо, протянул матери. – А вот что! Брат посватался, а мне ни слова не сказал, будто уже за человека меня не считает! С какой стати буду я с ним за одним столом сидеть, хлеб с ним делить!

Цовинар взяла письмо и головой покачала:

– Ничего не понимаю! Ни о каком сватовстве мне Санасар не говорил. Если это правда, я ещё больше, чем ты, огорчусь!

Вернулась она к столу. Санасару письмо подала:

– На вот! Возьми своё письмо!

Пробежал его Санасар глазами, ладонь к груди приложил:

– Матушка! Богом нашим клянусь, первый раз держу в руках это письмо!

Промолвила Цовинар-хатун: