Сжимаю кулаки до побелевших костяшек в попытке сдержаться и не кинуться вслед за ней, схватить за плечи и встряхнуть, словно тряпичную куклу. Взглянуть в большие аквамариновые глаза и… ее упоительно–невинный взгляд, ведь до сих пор преследует меня во снах. Жарких, чувственных снах.  

— Влад… ислав Аркадьевич, — окликает меня Степан, выдергивая меня из омута размышлений; и действительность вокруг меня резко взрывается, ударяя под дых какофонией ярких красок и громких звуков. 

— Где здесь конференц-зал? — сбрасываю с себя мимолетное оцепенение и обращаюсь к застывшей, словно соляной столб, девушки из администрации. 

— Там, — она еле заметно кивает в сторону широкой лестницы, ведущей на второй этаж. 

— Проводите. 

— Да, конечно, — вежливо отвечает, и, окинув взглядом стойку регистрации, обращается к одному из сотрудников: — Анна, проводи Владислава Аркадьевича в конференц-зал. А я прослежу, чтобы все явились к назначенному времени, — поясняет она свой демарш и, холодно улыбнувшись, уходит. 

— И беглянку верните, — строго велю я, — если она пропустит собрание, премии лишатся все.

Девушка–администратор замирает на мгновение, кивает, так и не обернувшись, и, чуть нервно толкнув дверь в подсобное помещение, скрывается за ней. А я, ухмыльнувшись, иду вслед за Анной, услужливо показывающей путь до зала. Вижу впереди на массивных распашных дверях металлическую табличку с витиеватой надписью и отпускаю девушку, сославшись на то, что дальше мы сами разберемся. Вежливо откланявшись, она возвращается к стойке регистрации постояльцев, а мы со Степаном входим в небольшое помещение.

Несколько рядов темных кресел, обтянутых тонко–выделанной кожей, невысокая сцена и даже кафедра для декламаций. Большое панорамное окно задрапировано тяжелыми портьерами, а точечное освещение позволяет моделировать атмосферу по своему усмотрению. Щелкаю клавишей выключателя, омывая пространство потоками света – насыщенно и без полутонов.

Уверенной походкой прохожу через зал и с комфортом опускаюсь в удобное кресло. Степан встает напротив, облокачиваясь на кафедру и, скрестив руки на груди, внимательно смотрит на меня. 

— Что у нее за мужик? — спрашиваю я, не надеясь на скорый ответ, — разузнай. 

— Уже, — спокойно отвечает безопастник, — парни дослали мне информацию, — сообщает он, клацая пальцами по экрану своего телефона, — вот, — восклицает и зачитывает вновь открывшиеся сведения.  

— Некто Павел Иванович Ставицкий, менеджер среднего звена в крупном банке. Тридцать лет, не женат, имеет свою жилплощадь. 

— И давно у них отношения? 

— Он появился в ее жизни буквально сразу же, как она переехала в этот городок. 

— То есть он мог быть и до этого, — недобро прищурившись, делаю закономерные выводы. 

— Вполне, но сведений об их ранних контактах нет. Они два года встречаются, живут при этом раздельно. Но на днях с его счета была списана крупная сумма денег… 

— И на что? — нехорошее предчувствие острой иглой врезается между лопаток. 

— На покупку в ювелирном салоне, — добивает Степан.  

— Ты подумал о том же, о чем и я? 

— Не исключено, — соглашается мужчина, чуть пожав плечами.

12. = 12 =

*Карина*

Тяжело вздохнув, я прячу телефон в большой карман на капюшоне Васяткиного транспортного средства. Поцеловав сынишку в пухлую щечку, усаживаю его в коляску, аккуратно пристегивая ремнями безопасности. 

— Ну что, мой зайка, поедем обратно, — я устало улыбаюсь, теребя его за вихор, забавно торчащий из–под шапочки. 

— Бу–у–у! — на своем невнятном лопочет в ответ мне Васятка и запихивает в рот любимую пустышку. 

Пора бы отучать, хотя он грызет ее не так уж и часто и в основном, когда чешутся десна, оповещая меня о том, что скоро в его маленьком ротике станет на один зубик больше.