– Поверьте, на самом деле принц Рудольф не так уж и плох, как вам кажется, – взгляд адъютанта был полон сочувствия, девушка вдруг вспомнила, что дверь была приоткрыта, и, следовательно, барон стал свидетелем их разговора. Амалия вспыхнула, досадуя уже скорее на себя, чем на кого-то еще:

– Каким бы он ни был, уверяю вас, что он последний мужчина в Империи, за которого бы я добровольно вышла замуж!

Она сказала это достаточно громко, чтобы стоящий в кабинете принц наверняка услышал, но он даже не повернул головы, полностью погруженный в текст, который читал. Барон с укором посмотрел на девушку, она решительно вздернула подбородок и прошла к дверям.

– Можете меня не провожать! – она прекрасно понимала, что ведет себя вызывающе и недостойно, но уже не могла остановиться. – Я сама дойду до своих комнат!

Чувствуя, что вот-вот расплачется от унижения, которому подверглась, Амалия выскочила из приемной, хлопнув дверью словно дочь торговца. Все же ей хватило сил сдержаться и, как ей казалось, спокойно пройти, вернее, почти пробежать под удивленными взглядами слуг по галерее дворца.

Выскочив в парк, девушка торопливо прошла по дорожке, с наслаждением вслушиваясь в хруст каменной крошки под ногами. Как бы ей хотелось, чтобы это были кости её жениха. Она никогда не встречала столь самодовольного, грубого, нахального… На этом эпитеты закончились. Амалия устало присела на скамейку. Она не могла понять, почему так злится, ведь император Франц поступил так же, как поступал сейчас его племянник, но предложение погибшего императора не вызвало у Амалии особого протеста. Более того, она, отвергнув личные пристрастия, послушно приняла предложение и готова была выйти замуж за кронпринца.

Поняв, что окончательно запуталась, девушка прошла весь парк насквозь и подошла к огромному дубу. Она обнаружила его совсем недавно, когда гуляла здесь в прошлый раз. Своими раскидистыми ветками это дерево выделялось среди аккуратно подстриженных растений парка. Траву вокруг него не косили, и теперь, к середине лета, она полностью скрывала узловатые корни.

Листва была настолько густая, что солнечный свет почти не попадал на кору, покрытую бурым мхом. Лишь в некоторых местах лучи просачивались между мощными ветками, создавая вокруг ствола золотистое подобие нимба, или же это светилась охранная магия, девушка не знала. Во всяком случае, от дуба исходило уютное тепло, заставлявшее искать убежища под его кроной.

Небольшая скамейка стояла под деревом, точно приглашая присесть. Она располагалась так, чтобы сидящего не было видно ни из окон дворца, ни через кованую ограду, отделявшую парк от суматошного ритма столицы. Уголок отшельника, как окрестила его про себя Амалия. Девушка не знала, кто приходил сюда до нее, но почему-то была уверена, что здесь ее никто не посмеет потревожить.

Она присела на скамейку, расправила складки на темно-синем платье, черное она так и не заказала, надеясь, что уедет и позабудет все как страшный сон. Злость схлынула, оставив на душе чувства безысходности и нечеловеческой усталости.

Девушка вдруг почувствовала себя принцессой, которую похитил злой дракон, жаждущий заполучить земли Северной марки, открывавшие для Империи безопасный выход к морю.

Амалия просидела в тени дерева, пока не замерзла. За это время никто не вышел в парк искать ее. Никому не нужная невеста. Она судорожно вздохнула, подавляя отчаяние.

Умри она сейчас, новый император равнодушно пожал бы плечами, а Бетти бы даже обрадовалась. На миг мелькнула мысль действительно умереть или же, что было даже лучше, инсценировать свою смерть, но девушка одернула себя. У нее не было ни денег, ни возможностей прожить одной. В лучшем случае её могли бы взять гувернанткой, но, увы, Амалия отдавала себе отчет, она была слишком молода и не имела рекомендаций.