Несколько лет назад, когда я работал в крупной брокерской компании, я помогал составлять финансовый план моей подруге Саре и ее мужу.

Как и многие мои клиенты, Сара и Марк очень умные, успешные и целеустремленные люди. Сара – управляющий партнер в собственной группе экстренной медицины. Если вы имеете представление о неотложной медицинской помощи, вы, безусловно, понимаете, что нужно быть лучшим из лучших, чтобы в принципе работать в этой сфере. Суперзвезда в своем деле и трудоголик до мозга костей, Сара никогда не боялась работать целыми днями, чтобы двигаться вперед. Поэтому вполне естественно, что, когда речь зашла о финансовой стратегии, ее устраивало только самое лучшее.

Начиналось все как обычно. Сара и Марк рассчитывали, что я предложу им какую-то хитрость или открою секрет. Вопрос был неотложный: они не знали, куда вкладывать деньги, заработанные большим трудом, и хотели с этим определиться. Но им нужно было не просто решение, а единственно верное.

Вместо того чтобы предъявлять свои регалии, выкладывать инвестиционную стратегию или собственные мысли насчет текущего положения дел в экономике, я, как и обычно, начал разговор со своей неизменной темы.

Я задал вопрос: «Зачем вам нужны деньги?»

Вопрос довольно простой, но, как вскоре убедились Сара и Марк, на простые вопросы не всегда легко ответить.

Когда я задал свой вопрос, Сара засуетилась в кресле. Вид у нее был такой, какой бывает практически у всех, когда разговор выходит на эту тему, – своего рода недоумение: а зачем, собственно, мы обсуждаем это? Разве не вы должны нам рассказывать, как лучше поступить?

А почему вопрос такой неожиданный? Потому что мы не привыкли начинать разговор о финансах с формулировки, которая может показаться более уместной для сеанса терапии. Мы ведь приходим к финансовому консультанту не за тем, чтобы вести душеспасительные беседы о смысле жизни. Мы хотим, чтобы нам просто сказали, куда вложить деньги, и желательно определиться побыстрее, чтобы можно было вернуться к важным делам.

Спустя некоторое время Сара и Марк убедились, что я действительно жду ответа, чтобы продолжать разговор. Сара сказала самое простое, что говорят большинство клиентов, когда хотят побыстрее отвязаться.

«Деньги дают свободу», – сказала она.

Ее наскоро предложенный вариант не удивил. Это распространенный ответ (кому не хотелось бы большей свободы?) и, в общем, приемлемая отправная точка. Но я понимал, что нужно смотреть глубже. Я записал ее ответ, но продолжал настаивать: «А что для вас означает свобода?»

Теперь я заметил, что она задумалась уже основательно. Наконец она произнесла: «Гибкость». Мне это все же ни о чем не говорило, и я попросил пояснить, что имеется в виду. «Хорошо, а почему важна гибкость? – спросил я. – Расскажите подробнее».

Повисла пауза, а потом она ответила: «Хочу, чтобы у меня было больше времени».

Я отчетливо помню ее реплику, прозвучавшую для меня неожиданно, ведь Сара, казалось бы, прекрасно себя ощущала в бешеном ритме своей работы, и у меня по разговорам с ней совсем не сложилось впечатления, что ей нужна передышка или она устала от такого темпа жизни.

Я записал: «Мне нужно больше времени», но понимания, почему это так важно для Сары, у меня все еще не было. Тогда я задал ей последний вопрос. «Хорошо, предположим, у вас оно есть, – сказал я. – Допустим, вы пришли к тому, что у вас появилось свободное время. Почему вам важно было этого добиться?»

Несколько минут она молчала, потом взглянула на Марка и немного запальчиво ответила: «Я хочу детей, но у меня нет времени, чтобы даже подумать об этом».