В точности отражает то, какая она. Необычная.

– В общем, завтра ко мне приезжает отец, и я хотела испечь ему ананасовый пирог – его любимый.

Я незаметно улыбаюсь и тут же прячу эту улыбку. Я сразу же понимаю, что ей нужно. И мне хочется улыбаться еще и потому, что я знаю, что у меня есть то, что ей надо. Часть меня где-то глубоко-глубоко внутри радуется тому, что я сходил в магазин.

Она смотрит на меня своими большими глазами.

– Мне бы не помешала мука. Если, конечно, ты можешь мне с этим подсобить.

– Подожди немного, думаю, мука найдется.

Какой же придурок, а? «Думаю, мука найдется» – ненавижу себя за то, что сказал нечто подобное. Я захожу на кухню и открываю ящик, чтобы достать оттуда одну из упаковок.

– Держи.

– О, отлично! – восклицает она, забирая муку. Ее гранатового цвета губы растягиваются в широкой улыбке. – Спасибо, Лоан.

Я натянуто ей улыбаюсь. Она не похожа на ту девушку, которую я встретил тем вечером в лифте. Она спокойнее и меньше говорит. Странно, но я немного разочарован.

Но вдруг, словно прочтя мои мысли, она вновь становится Виолеттой с первой встречи и начинает болтать обо всем подряд. Я слушаю ее с улыбкой на губах, спрятав руки в карманы. Она перестает говорить лишь через добрых три минуты, произнеся свои последние слова. И мне даже как будто хочется их поймать, чтобы только она не останавливалась.

Она закатывает глаза.

– Я снова это сделала, да?

– Что именно?

– Рассказала о своей жизни.

– Хочешь, чтобы я был честен?

– Давай уж.

– Да.

Я нахожу это чертовски забавным. Она прикусывает губу и морщит нос, как ребенок.

– Прости. Непросто каждый день быть странной.

Несколько секунд я размышляю и тут же решаюсь.

– Знаешь, мне сегодня нечем заняться, поэтому, пока ты будешь печь пирог, я готов помочь тебе разобрать коробки. Решение за тобой.

Она удивленно распахивает глаза. В глубине души я надеюсь, что она согласится. Небольшая компания мне не помешает.

– Почему бы и нет! Мне пригодятся сильные мужские руки.

Чудесно. Я беру ключи и выхожу на лестничную площадку, закрывая за собой дверь. Виолетта прижимает к груди пакет с мукой. Мы долго стоим в тишине, и в конце концов я поддразниваю ее:

– Ты собираешься вести меня к себе или у нас запланирована пижамная вечеринка в коридоре?

Едва войдя в квартиру Виолетты, я оказываюсь в гостиной, отделенной от кухни одной лишь стойкой. В центре кухни красуется корзинка с фруктами. Холодильник увешан фотографиями и всевозможными списками. Я улыбаюсь: меня веселит тот факт, что она ничего не может запомнить самостоятельно. И почему меня это не удивляет?

– Добро пожаловать в мой дом.

Одна стена покрашена в черный, все остальные – белые. Еще я замечаю кучу разбросанной одежды: на диване цвета слоновой кости валяется платье, на журнальном столике – одинокий ботинок, а на пушистом коврике – скомканные штаны.

Виолетта наблюдает за тем, как я осматриваю комнату.

– Я не ожидала, что у меня будут гости, – оправдывается она.

Мы с ней, конечно, очень разные… Я человек довольно аккуратный. Не повернутый на чистоте, но, скажем так, люблю, чтобы все было на своих местах. Еще в детстве мне пришлось научиться держать под контролем все аспекты своей жизни, не оставляя места малейшей неожиданности. В то время как Виолетта… Ну, полагаю, она олицетворение самой непредсказуемости.

Девушка скрывается в коридоре, убирая то, что валяется, и, пользуясь этим, я подхожу к ее холодильнику. Я узнаю ее на большинстве фотографий, хоть она там и моложе. Она позирует с незнакомцами, в основном с девушками. На других фото с ней мужчина средних лет, вероятно, ее отец. Не могу не заметить, что они похожи.