Внезапно хлопнула входная дверь. Наступила тишина. Тошка втянул голову в плечи. Он стал маленьким-маленьким. Затравленно смотрел куда-то в сторону, а в глазах уже блестели слёзы.

– Ушёл, сволочь! Сволочь, твой отец! Тошка! – Кристина вошла в зал, тяжело дыша. Лицо пылало, из глаз сыпались искры. – Урод рогатый, твой отец!

Тошка сделал несколько шагов, чтобы убежать из зала, но мать его остановила: «Ты куда? Как твой отец? Да?»

– Уроки делать, – шмыгнул носом мальчик и, не дав матери себя задеть, выскочил из зала, закрыв за собой дверь.

Кристина села на диван, обхватила голову руками: «Вот что делать? Что делать? Опять к своей сучке полетел!» – она швыряла обвинения, не снижая тона, не останавливаясь на передых.

Марина молчала. Она знала, что ни скажи она сейчас, её не услышат.

– Давай, напьёмся! – Кристина резко подскочила, взяла бутылку красного вина. – Пусть катится всё к чёртовой матери.

– Я не пью. Не надо, – Марина перехватила бутылку. – Вам надо остыть. Тоша, он…

Но она не успела договорить. Хлопнула входная дверь.

[1] Об этом в романе «Долг из прошлого».

[2] Из монолога Гамлета в переводе Б. Пастернака

5. Глава 36. Ещё одна измена. 1990

Я не знаю – не было, было, я не знаю,

Сколько пробило на часах за тонкой стеной,

Когда белые крылья листая,

Лёгких птиц пролетела стая,

Вовсе даже не надо мной.

Тамара Шульга

Альманах «Приамурье моё». 2008 г.

Марина думала, что она больше не увидит Рафика. И правда, на некоторое время он исчез. Зато на горизонте нарисовался Николай.

На дворе уже стоял сентябрь. Самая прекрасная пора, когда над городом плывёт горьковато-сладкий запах первых костров, когда листья голубики становятся пурпурными, отчего крупные тёмно-синие ягоды с белым восковым налётом кажутся шариками чароита, когда присядь на полянке среди тёмной листвы, загляни под кустик и увидишь ярко-красный крупный бисер брусники. Лиственницы и берёзы меняют своё зелёный наряд на солнечный. Мимо пролетают на своих паутинках паучки. А сердце наполняется необъяснимой тоскою по уходящему лету, но на подсознательном уровне начинаешь ожидать первый снег.

Николай стоял в фойе здания, в котором работала Марина, и ждал девушку.

– Привет, – он протянул ей скромный букетик из голубики.

– Спасибо, это в вазу или съесть? – спросила она, любуясь яркими красками листьев и ягод.

– Как хочешь. Ты отработала?

Они вышли на улицу. Было тепло, но нежарко. На девушке был свободный светлый плащ. Солнечный луч словно поджидал её, чтобы засветить ровно в глаз. Марина зажмурилась как кошка и улыбнулась.

– Что нового? Ты на трассу или с трассы?

– С трассы вчера вернулся. Прогуляться не хочешь?

– Есть хочу. Давай я домой. Поем, переоденусь, поставлю эту красоту в вазу и потом выйду.

– В кино пойдёшь? Новый фильм привезли.

– Так, билетов уже нет, – разочарованно протянула девушка. – Мы вчера с девчонками собирались.

– У меня есть два билета. Напарник должен был пойти, но у него ребёнок заболел. Вот, ищу, с кем бы сходить.

Марина задумалась ненадолго. Предложение вместе посмотреть фильм свидание не напоминало. Он же не специально для неё купил билет, а с другом хотел.

Софья к тому времени уехала учиться. На какой стадии были у них с Николаем отношения, Марина не знала, да и не интересовалась. На парня виды не имела.

Около кинотеатра её поджидала вся бригада парня. Завидев девушку, они радостно загудели поторапливая. В зал вошли, и тут же свет погас. Пробрались на свои места как раз в тот момент, когда начался «Фитиль»[1].

Когда фильм закончился, на улице уже было темно. Николай вместе с товарищем по общаге проводил девушку домой.