За тридцать лет работы режиссёром-постановщиком он научился видеть актёров насквозь. Но вот сегодня с этой Леночкой ему было трудно как никогда. Она ничего не умеет. Она не понимает самых простых вещей. Лигерин полон негодования.

– Ты не актриса! – бросил он ей обидный упрёк. – И даже если у тебя хватило наглости назваться актрисой, то, смею заверить, ты очень плохая актриса. На сцене нужно не просто истуканом торчать, а думать. Кого ты играешь? Вдумайся. Виолетта, твоя героиня, – кто она?

Падшая женщина. Она торгует собой. Она продаёт своё тело. Тебе это понятно? Про-да-ёт! Деточка (в лексиконе Лигерина слово деточка было страшным ругательством), ты сама-то что-нибудь продавала?

– Да, продавала, – холодно ответила Леночка.

– Что именно, если не секрет? – полюбопытствовал режиссёр.

– Ещё студенткой, когда было трудно с деньгами, я продала свой двухфазный параболический блокиратор гемастатичного излучения.

– Вот и хорошо, – Лигерин тяжело вздохнул. – А теперь представь, что ты продаёшь не этот… не эту свою ерундовину, а себя. Поняла? И у тебя всё получится, тогда ты правильно поймёшь Виолетту и сможешь её сыграть.

Репетиция продолжалась ещё пять часов, но Леночка, по мнению Лигерина, так и не смогла понять особенностей образа Виолетты. Начало темнеть, когда уставший Лигерин выходил из театра. На перекрёстке, почти у светофора, мелькнула знакомая фигурка Леночки. Серебристо-серый автомобиль БМВ притормозил около неё, открылась дверца, и она впорхнула в салон машины. Лигерину показалось, что на заднем сидении находился ни кто иной, как Теофилов, известный театральный критик.

– Однако у неё солидные покровители, – подумал Лигерин, – и это многое объясняет в её поведении. Эх, время! Дикая эпоха. Значит, уже вовсе не обязательно иметь талант или хоть какую-то каплю способностей, можно быть совершенно тупой и серой посредственностью, достаточно лишь иметь влиятельного любовника.

Лигерин попытался вспомнить, как случилось, что он, один из лучших режиссёров мира, утвердил на роль глупую девчонку, появившуюся в его театре весьма сомнительным образом. Наваждение. Он ничего не помнил: ни как Леночка пришла в театр, ни её утверждение на роль. Никого из её покровителей он тоже не помнил. Но сейчас ему было всё ясно – это интрига Теофилова. Вероятно, Леночку утвердили на одном из многочисленных банкетов, на пьяную голову. Лигерин, большой любитель выпить, часто грешил подобными утверждениями на роль.

– Ну, как он? – спросил человек, которого Лигерин принял за Теофилова.

– Ничего особенного, – ответила Леночка, – как видишь, я долго с ним билась, но не обнаружила ничего гениального. Его слава сильно преувеличена. Самодовольный зазнавшийся грубиян. Думаю, он нам не подойдёт.

– Тогда кто, если не он?

– На этой планете вообще нет достойных режиссёров. Земляне любят мелкие и пошлые темы. Никто из них не сможет осилить такое высокоинтеллектуальное мероприятие, как Большой Межгалактический Карнавал.

ПРОСТАЯ ЗЕМНАЯ ЛОГИКА

– Да, тебе, конечно, не позавидуешь, – произнёс Семёнов, обращаясь к стажёру Лёве Мосхатову, – лететь чёрт знает куда и расследовать непонятное дело у харусов. Уж и не знаю, почему они выбрали именно тебя. Ты стажёр, обыкновенный стажёр – нет ни опыта, нет раскрытых дел.

– А лететь обязательно? – с надеждой поинтересовался Лёва. – Отказаться нельзя?

– Контракт, понимаешь, – ответил Семёнов, – соглашение. И не какое-то местное соглашение, а распоряжение Межгалактического полицейского управления. Мы должны оказывать помощь им по первому требованию, они, если что вдруг случиться, оказывают поддержку нам.