– Ден, я тут в больнице… Даша наглоталась феназепама. Она сейчас в коме.

– Что за звуки? Ни черта не понятно, все свистит и хрюкает. Ты телефон разбил, что ли?

– Дааа!

– А, ну можешь не продолжать, это я понял, все в твоем стиле! Так позвони мне с Дашиного телефона, в чем проблема то?

– ОК!

Я попытался сбросить вызов, но телефон быковал и отказывался понимать мои призывы к действию. Пришлось действовать жестко и выключить его. Чертовы айфоны – нокию можно было уронить с 6-го этажа, достать из-под колес проехавшего по ней грузовика, стряхнуть грязь и звонить без всяких проблем. А тут, видите-ли, нас в кресло небрежно бросили!

Я прошел к посту дежурной медсестры. В отделении полным ходом шло стандартное больничное утро – вокруг сновал персонал, несчастные больные бесцельно и как-то бесперспективно перемещались по коридору в различных направлениях, вызывая у всех раздражение, поскольку они явно мешали работать. Дежурная медсестра перебирала какие-то бесчисленные бумаги.

– Утро доброе! Вы не подскажете где могут быть вещи моей жены? Она в реанимации, Степанова Дарья. Мне нужен ее телефон. Я буду очень признателен, если Вы поможете его отыскать.

Медсестры онкологического отделения знали меня хорошо, но оно было в другом корпусе. Там я уже наладил коммуникативные связи, а здесь был человеком новым. Хотя этой медсестричке я явно понравился. Она потупила глазки и очень мило покраснела.

– Ее вещи в палате, кажется, с ней была только сумочка, а телефон в кресле нашли. Я сейчас принесу.

И она удалилась мелкими кокетливыми шажками. Я сел на стул и закрыл лицо руками. Крайне раздражало что стул железный и очень холодный. Интересно, кто ж так позаботился о больных? Во всех больницах после ремонта стулья железные. И я мысленно ворчал на этот счет вплоть до возвращения милейшего ангела милосердия.

Она вернулась минуты через три – изящно изогнув руку, протянула мне Дашин телефон.

– Он был в палате. Но я Вас очень прошу – объясните старшей сестре что это Вы взяли телефон.

– Ну конечно, не переживайте. Я все объясню, когда ее увижу. Спасибо Вам! У меня вот какая неприятность произошла. – И я показал свой разбитый девайс. – Местные полы не очень-то гостеприимны по отношению к телефонам!

– О, да, здесь лучше не падать. – Она улыбнулась, и, казалось, вот-вот сделает книксен.

– Еще раз спасибо, не буду Вас больше отвлекать. – Я взял инициативу прощания в свои руки. – Спокойного Вам дежурства!

Я быстро удалялся по коридору, чувствуя затылком взгляд медсестрички. В руке горел Дашин телефон, но я нашел более-менее спокойное место и опустился на очередной железный стул, прежде чем включить его. Девайс был разряжен наполовину. Я ввел пароль, на экране появились строки:

У меня не осталось сил.

Кто согреет нас и утешит?

Ты прощения не просил,

И, наверное, этим грешен.

У меня мурашки поползли по затылку, причем ощущение было такое, что поползли они прямо в мозг. Руки задрожали, я чуть не выронил телефон. Похоже, она писала это уже приняв таблетки.

Ты не слушал мои слова,

Я твои упускала взгляды,

И считала, что я права

Что, конечно же, так и надо.

Мы забыли сами себя

На окраине светлых строчек.

С неба падали якоря

Как врача непонятный почерк.

И цепляли своим крюком

Наши мысли, сомненья, страхи…

Ничего не будет потом,

Даже если родился в рубахе.

Даже если молился всласть,

И налог отдал высшей силе,

Постепенно научишься красть

И молчать, если попросили.

Мы себя потеряли – что ж,

Не такая уж и потеря.

И теперь ты все время врешь,

Что легко было жить и верить.

Верить – это тяжелый крест,

Вера – ветреная девица.

Чтоб не делать из веры насест