Георгий боялся только одного: чтобы не упасть в обморок раньше, чем вор подойдет к нему: его охотничья решимость соизмерялась с ценностью момента, который он столько ждал и который нельзя было упустить, – и сердце норовило в разнос.

Впрочем, пришла спасительная мысль, что приближалась дорожная впадина – как уже ясно, самое удобное место для мастера автобусных злодеяний. Вряд ли до того момента карманник будет рисковать, значит, есть еще минута, чтобы успокоиться. Георгий еще крепче сжал ладонь на никелированной перекладине, за которую держался, готовясь к удару, физическому и моральному.

Наконец удар состоялся, и как только шевельнулась «кукла», Георгий выпустил газету и натренированным движением, резко вогнал ладонь в карман.

Один палец карманника оказался сжат мертвой хваткой железной длани охотника, но этого было достаточно: мышонок с прищемленным хвостом – уже не разбойник.

…Георгий зафиксировал чужую ладонь у себя в кармане, не давая ей вынырнуть обратно. Для этого не требовалось больших усилий, Георгий был гораздо сильнее того, кто сейчас пыхтел у него под ухом, слабо подергиваясь, явно не желая привлекать внимание публики к своему положению. Свободная рука карманника лишь крепко обхватывала торс человека-капкана, не совершая рискованных движений. Они оба напоминали пару друзей, едущих в автобусе, спина к груди, придерживающих друг друга, и о чем-то вполголоса спорящих. Вот что, оказывается, такое – подковерная борьба.

– Отдай!.. – прошипел вор прямо в лицо Георгию, устрашающе тараща взгляд, которые уже не вызывал никакого страха у того, кто, вывернув шею, ответно, через темные очки, с презрением и ненавистью смотрел в скверные глаза.

– Отдай, – уже не так свирепо, шепотом, потребовал вор, – и тебе тогда ничего не будет.

Георгий хрипло засмеялся: его опять пытаются запугать, – как червя, как навоз… Он одержал победу – в первую очередь над собой, – он стал Георгием. Но не прошло и минуты, как его хотят опять оборотить в Жоржика. Нет, мстить, конечно, он уже не будет: мщение – удел слабых. Но восстановить справедливость, – сейчас, немедленно, – святая его обязанность.

Он дождался, когда автобус затормозил на остановке, и крикнул:

– Господа, у меня в кармане рука вора!

Автобус ахнул, концентрируя внимание на голос, ближние расступились, увидев две руки в одном кармане.

Карманник рванулся, что оказалось бесполезным: Жорж был готов к такому повороту событий. Тогда карманник пустил в ход свободную лапу. Сначала всей пятерней, как клешней, больно ущипнул Георгия за бок, а затем, после короткого размаха, резко вонзил кулак в спину противника, попав в область почки. У Георгия от боли подкосились ноги. Зверь пошел на все, что возможно в его положении, поэтому медлить больше нельзя.

Сейчас Георгий резко вынет воровскую руку из своего кармана, на который уже смотрит пара десятков глаз, вскинет ее вверх, показывая народу, кто ворует его кошельки, затем скрутит преступника и сдаст, с помощью граждан, в милицию. Все это было продумано давно, и сейчас лишь еще раз пронеслось в голове со скоростью света.

Георгий рванул, что было силы, захваченный палец наружу! Но…

…Ладонь вора не вылетела из кармана, как предполагалась, а застряла, зацепившись за вшитую стальную струну. Вместе с треском рвущегося шва Георгий услышал, а может, просто почувствовал, щелчок. И тут же нечеловеческий рев возвестил о том, что палец, за который рванул Георгий, сломался.

Георгий выпустил руку, палец которой только что ненамеренно повредил. Безотчетно бросился к открытой двери и, протиснувшись в щель, образованную испуганными пассажирами, вывалился наружу. Упал, больно ударившись коленкой, но тут же вскочил и быстрым шагом ушел в толчею людей возле рынка. Оттуда нырнул в один из дворов, который очень кстати был безлюден, быстро снял парик, усы и очки, бросил в заранее приготовленный пакет, туда же отправилась и куртка. Далее пошел уже спокойно. Он уже был другим человеком, похожим на добротного семьянина, идущего в магазин, помахивающего пакетиком, который очень кстати прикрыл небольшую прореху, по шву, в области кармана.