Маняша – тоже ее сестра, но двоюродная. Она взрослая, живет с родителями в городе и учится на врача. Когда она приезжает в гости к деду и бабушке, то страшно важничает, потому, что считает себя ужасно умной. Она уж точно ни в какую Полудницу не поверит…

***

– Даша! Ты меня слушаешь? – спрашивает бабушка, заметив, что внучка отвлеклась.

– А? Да, я слушаю. Ты рассказывай!

– Ну, вот! Пить она захотела, Стеша-то, и пошла к меже квасу испить. У нее там баклажка стояла. Вдруг видит: девка какая-то идет! Баская, высокая. Волосы распущенные, длинные – ниже пояса, и золотятся, что твоя рожь… А лик-от у ей так и горит, так и светится. Подошла она и говорит:

– Дай-ка и мне, бабонька, напиться!

Стеша ей баклажку-то и подала. А она взяла, да как хватит о земь, – квас разлился весь. А девка оборотилась да исчезла, как не бывало вовсе! Хотела Стеша посмотреть, куда она девалася, а голову поворотить не может…

– Ну, бабушка, ты обещала про Полудницу и Маняшу, а сама про какую-то девку рассказываешь…

– Так это ж и была Полудница, глупая! Стеша потом долго шею не могла повернуть, так она ей голову завертела. Ладно, хоть до смерти не защекотала!

– А про Маняшу когда?

– Про Маняшу? Ну, ладно. Слушай про Маняшу. Это она сейчас у нас такая важная да умная, а маленькой была озорная, непослушная, вот как ты. А мы с дедом ее шибко любели, ведь первая она у нас внучка-то…

Бабушка задумалась, замолчала, очевидно, вспоминая Маняшины шалости.

– Бабушка, дальше рассказывай! Как все было?

– А? Да как? Раиса-то, мать ее, во дворе работала, Маняша тут же крутилась. Не усмотрела она, – Маняша и убеги в огород. Да в самый полдень, вот как ты сегодня. А там, в огороде-то, Полудница ходила, горох стерегла. Увидала она Маняшу и заманила к яме, что под ивами, из которой мы воду для полива берем… Хватилась Раиса – нету ребенка! Она – туда, сюда – нет нигде. Мы с дедом тоже бросились Манечку искать. Я в огород выскочила. Гляжу – нет ребенка! Я к яме побежала – вот как сердце чуяло! Смотрю, а Манечкины волосенки, светлые, вот как у тебя сейчас, да длинные, по воде плывут. Саму-то ее и не видно вовсе. Яма-то ведь глубокая! Как я это увидела, прыгнула в воду, нырнула и под водой шарю, ищу. Насилу нашла! Вынырнула и Маняшу вытащила. А тут дед подоспел, помог нам выбраться. Насилу мы ее откачали… Ладно, жива Манечка осталась.

– Бабушка, как хорошо, что ты плаваешь!

– Плаваю? Нет, я плавать совсем не умела и не умею. На нашей Хмелевочке где ж научишься? Ее курица вброд перейдет.

– А как же ты не побоялась тогда в яму прыгнуть?

– Так бояться-то некогда было… Я и не думала об этом, бояться-то…

Бабушка замолчала. Ее смугловатое лицо немного побледнело… Дашка хотела, было, снова спросить про Полудницу, но открылась дверь, и вошел дед. Он мельком взглянул на Дашку и улыбнулся:

– Что это тебе бабушка бает?

– Про Полудницу, деда, и про Маняшу.

– Вот-вот, Иван! Ты ей свисток-от сделал, а она в огород с им отправилась. Одна. Долго ли до беды, как с Маняшей?

– Ну, Дашутка у нас уже большая. Она к воде не полезет. Правда?

– Правда, деда! – как-то не очень уверенно ответила Дашка.

– Я скажу твоему отцу, пусть тебя плавать научит.

– Я и так уже почти умею. По-собачьи.

– Это тебя Верный научил, не иначе! – хмурясь, сказала бабушка. – Дело ли девчонке с собакой бегать день-деньской? Ты ведь не мальчишка. Вот я матери твоей пожалуюсь!

– Не верь, Даша! Бабушка только притворяется сердитой, – сказал дед, поглаживая усы и бороду. На самом деле она у нас добрая и красивая. Правда?

– Правда, деда! – ответила Дашка.