– Прошу.

– Благодарю, – сказал домовой, тут же ужался до размеров небольшого лохматого мячика и прыгнул в корзину.

– Ну и чего ты жадничал? – поинтересовался кот, засунув нос в корзину и разглядывая, как там расположился домовой, – Тут вон ещё сколько места.

– Вообще-то это моя корзина, и нечего на чужой каравай рот разевать, – в голосе домового послышались истеричные нотки, – не надо мне тут вашей бутылки. Самому места мало.

– Да ладно, подавись ты своей корзиной, – обиделся кот и посмотрел на Дашу так, что девушка тут же была готова нести и корзину, и кота. Она тяжело вздохнула, покачала головой и спросила его:

– Василий, зачем тебе эта бутылка?

– Как зачем? На улице жара, солнце в зените, а у меня шкура чёрная, я же там засохну от жажды, спекусь, как картошка в костре, и останутся от меня одни уголёчки, – жалобно, с плаксивой интонацией начал рассказывать кот.

– Ладно, давай свою бутылку, – из корзинки послышалось громкое сопение, – так уж и быть. В самом деле, нельзя же так скотину мучить.

– И мисочку, – тут же по-деловому вставил Василий.

Домовой высунул голову из корзины и усталым голосом спросил:

– А миска-то тебе зачем?

– А где ты видел кота, пьющего прямо из бутылки? Мы же с горла-то пить не можем. У нас анатомия другая.

– Тьфу ты, – рассердился Додо, – Даша, возьми этой анатомии самую маленькую мисочку, – затем домовой строго посмотрел на кота и спросил, – всё, или ещё пожелания будут?

– Спасибо, пожеланий больше нет, – как конферансье продекламировал кот и даже слегка поклонился.

– Тьфу ты, артист с погорелого театра, – пробухтел Додо и полез обратно в корзину.

Даша принесла двухлитровую бутылку полную воды и мисочку, подала их домовому и отошла. Внутри корзины началась возня, это Додо озлобленно ворочался, пихал бутылку, миску из стороны в сторону, и ворчал какие-то ругательства, пока не уселся более или менее удобно. Шум в корзине утих. Даша и Василий ждали, что же будет дальше. И вдруг, в тишине громко прозвучала команда Додо:

– Ну, что стоим? Поехали.

Но поехать не получилось. Когда Даша вышла во двор и взяла велосипед, опять возник спор между домовым и котом, кто на нем поедет. Даша планировала, что на велосипед сядет Таня, на руль повесят корзину с домовым, а она и кот пойдут налегке. Но ни кот, ни домовой даже не поинтересовались, что она думает, и начали делить велосипед. Девушка немного послушала все доводы за и против, плюнула, поставила средство передвижения на место, и пошла пешком. В конце деревни к ней присоединилась Таня. Девушки шли, весело болтая и подтрунивая над котом. Тот не горел желанием идти пешком и, тяжело вздыхая и жалуясь на жару, всем своим видом показывал, как ему плохо. Пройдя пару километров, Василий внезапно захромал и начал отставать, стонать и хныкать.

– Жалко котейку, – шепнула Таня подруге, и предложила, – давай ты его осмотришь, а я подлечу.

– Тань, да он хитрит. Там как пить дать, нечего смотреть. Спорим, что у него ничего не болит, он просто на руки просится?

– Даш, да как же можно на несчастного кота такое наговаривать, – возмутилась Таня, – неужели тебе его совсем не жалко?

Даша покосилась на неё и резко остановилась:

– Хорошо, давай, лечи, – сказала она громко.

Таня с готовностью потянулась к Василию, но тот отпрыгнул в сторону, пробежал немного вперед и резко перестал хромать.

– Всё, лечение закончено, – торжественно произнесла Даша.

– Жулик, – донеслось из корзины.

– Ладно, пошли, – потянула Даша за руку подругу, – а то мы так никогда не дойдем.

Солнце уже стояло в зените, и было очень жарко. Девушки шли впереди, а кот всё больше и больше отставал от них, и Даша уже пожалела, что не взяла велосипед.