– Спасибо, – искренне поблагодарила Марина, слегка сжав миниатюрное запястье девушки. – И извини, если что.

– Да ничего страшного, – отмахнулась Лада, состроив при этом милую гримасу – специально, чтобы подбодрить Марину. – С ваших слов уже понятно, что там всё довольно-таки неплохо. Справлялись и не с таким. Вот только его глаза… – Девушка на мгновение задумалась, прежде чем продолжить. – Ведь Влад и так видел неважно. Я имею в виду – до аварии.

– Ну да, – ответила Марина. – Я знаю. Он носил очки. Иногда. По правде говоря, меня это беспокоит. Влад показывал мне выписку от офтальмолога, но я, к своему немалому стыду и огорчению, совсем не разбираюсь в офтальмологической терминологии. Я поняла только по цифрам, что у него небольшая близорукость на обоих глазах. Там, в выписке, было много всего, что меня смутило. Я спрашивала об этом у Влада, но он только отмахивался, мол, ерунда, не бери в голову. – Марина вздохнула и добавила: – Подозреваю, что Стас… на эту тему знал больше. Влад доверял старшему брату, как никому другому. Только теперь… его уже не спросишь.

Она на несколько мгновений отвернулась, промокнула глаза чистым носовым платком, достала из миниатюрной дамской сумочки другой носовой платок, побольше, и тихонько высморкалась. Дыхание Марины резко участилось, и ей пришлось снова неоднократно воспользоваться платками, прежде чем она нашла в себе силы успокоиться и вновь повернуться к своей юной очаровательной собеседнице.

Лада смотрела на неё внимательно и как-то не по возрасту серьёзно. Она терпеливо ожидала, пока у Марины схлынет первая волна отчаяния, всякий раз накатывавшего при воспоминаниях о погибшем сыне. Наконец девушка тихо произнесла:

– Тёть Марин… Даже не знаю, что сказать. Я не умею выражать сочувствие и, честно говоря, не представляю себе, что значит для матери потеря сына. Но я знала Стаса. Знала, каким он был человеком. И я вам вот что скажу: такие, как он, живут не напрасно.

– Да он и пожить-то толком не успел! – Марина снова всхлипнула. – А ведь был таким молодым, сильным, здоровым! Казалось бы – живи да радуйся!

– А вот здесь, вы уж меня извините, тёть Марин, но вы неправы, – ответила Лада. – Пожить Стас как раз успел. И не просто пожить. Он по-настоящему ЖИЛ. Жил хорошо. Со смыслом. Летал на самолётах. И сделал в жизни столько, сколько, быть может, не дано никому из нас. Одно то, что он защитил Влада, спас его от гибели, дорогого стоит. – Лада немного подумала и добавила: – Считается, что Бог первым делом забирает к себе лучших. Если это утверждение имеет смысл, то понятно, почему из всех нас он выбрал именно Стаса.

Марина взглянула на эту, на первый взгляд, хрупкую, но не по годам мудро рассуждающую девушку, и в глазах её отразилась благодарность. Она обняла Ладу за худенькие плечи, по которым разметались выпавшие из причёски длинные каштановые пряди волос, и растроганно прошептала:

– Спасибо, моя девочка.

– Ну что вы, тёть Марин, – смутилась Лада. – Теперь у нас с вами есть Влад. Да? – Марина молча кивнула. – И мы сделаем для него всё, что от нас зависит. А дальше уж как Бог даст.

– Знаешь, – после некоторых колебаний призналась Марина, – у Влада есть оберег. Кулон с изображением Николая Чудотворца. Когда-то мы с Вячеславом приобрели его для Стаса. Ведь он выбрал для своей жизни рисковое дело. Мы просили сына никогда и ни при каких условиях не снимать оберег. И вот теперь, придя сюда, нашли этот кулон на шее у Влада.

– Вот как? – Большие зелёные глаза Лады округлились. – Наверное, это неспроста. Мне кажется, это говорит о том, что с Владом всё будет хорошо.