«Пусть будущие космонавты обдумают эту информацию, сживутся с ней, – рассуждал Сирис, – глядишь, и вопросов завтра будет меньше».

После этого Сирис объявил через информатор, что ожидает Сета в рубке управления.

– Сет, тебе нужно связаться с Платом, – сказал Сирис сразу, как только тот вошел в рубку, – он пришлет схему поврежденных модулей. Ты ведь помнишь номер?

– Номер Плата? Он забит в моем коммуникаторе.

– Номер модуля.

– Номер модуля? Да я как-то…и не посмотрел. Сейчас съезжу, посмотрю.

– Давай.

«Странно, – подумал Сирис, – уже второй день занимается диагностикой, а еще не взглянул на номер. Непохоже на Сета».

Через пол часа Сет вернулся и, наконец, связался с Платом.

– Плат, это Сет. Номера модулей: пять и одиннадцать.

– Сирис уже рассказал тебе идею?

– Еще нет, – взглянув на Сириса, ответил Сет.

– Тогда слушай: возьмешь монтажные платы, провода, детали и соберешь модуль по временной схеме. Понятно.

– Все понятно, Плат, сделаю.

– Схему я выслал на твой коммуникатор.

– Ага, вижу.

– Ну, все, работай.

Когда Сет ушел, на главный монитор начали приходить сигналы о готовности систем к взлету. Последней пришла информация от системы запуска реакторов.

Сирис набрал код, и на доске управления откинулась потайная крышка. Под ней находился вдавленный отпечаток правой ладони. Сирис приложил свою ладонь к отпечатку и с этого момента передал управление гигантским кораблем Главному компьютеру. С этого момента этой бездушной машине будут принадлежать жизни двухсот двадцати трех любров, находящихся на борту.

***

В кают-компании собрались все свободные от дежурства любры. Они сидели на ступенях, понимающихся ярусами от цирка – центрального круга. Сирис вошел в круг. Он выступил с краткой речью, в которой обрисовал обстановку и назвал причины, которые вынудили направить крейсер к чужой звезде.

– Теперь, когда вы все знаете, задавайте вопросы, – закончил свою речь командир крейсера.

В кают-компании нависла тишина. Присутствующие обдумывали сказанное. Все понимали: их близкие на Злане обречены, и помощи им ждать неоткуда. Общий вопрос выразил один из пилотов челноков, которого звали Псидан.

– У меня только один вопрос: можно ли мысленно проститься с родными?

Генерал Зеус ждал этого вопроса. Он встал, оглядел экипаж и заговорил:

– Любры, нам всем тяжело. Всем хочется узнать, что происходит с нашими близкими. Но мы так и не выяснили, как инферы перехватывают наши мысленные переговоры. Мы об этом не знаем ничего. Все переговоры перехватываются или только выборочные? Как они их сепарируют? Могут ли определить координаты источника мысли? Повторяю, не знаем ничего. Достоверно известно лишь одно: какие-то мысленные переговоры перехватываются. Мне тоже хочется сказать слова прощания жене, сыновьям и дочери. Но не наврежу ли я им этим? Такую вероятность я исключить не могу. И это меня останавливает.

– Все ясно, генерал. Вопросов больше нет. Но есть предложение. Сирис сказал, что нам лететь около девяти лет, из них восемь мы проведем в невесомости. Чем мы будем заниматься?

– Я бы отоспался, – сказал один из космонавтов, и все засмеялись.

– Смех, смехом, – просмеявшись вместе со всеми, сказал Псидан, – но те, кто решит спать больше обычного, сделает не лучший выбор. Я провел в невесомости два года и могу назвать две главные проблемы нашего организма. Он худеет и тупеет. Причем, худеет от недостатка крови в мышцах, а тупеет от ее переизбытка в мозгу.

– Эти проблемы известны, Псидан, – произнес Сирис, – у тебя есть конкретные предложения?

– Я к ним и подвожу. Нельзя ли выбрать такой режим полета, чтобы невесомость вообще исключить?