Мне потом им обоим было стыдно в глаза смотреть. И тренеру, и сыну. Но если Вано был привыкший, что мама у него с лёгким приветом, то перед Дамиром Рустамовичем действительно было неловко. Не хотелось в его глазах выглядеть непутёвой матерью, которая даже сына вовремя забрать не может. Вот и оставалось мне стоять и отчаянно заливаться краской, поправляя разметавшиеся во все стороны волосы, и стараться не смотреть на тренера в идеально отглаженном брючном костюме с голубой рубашкой, выгодно оттенявшей его смугловатую кожу. Разве положено так спортсменам-борцам выглядеть? А как же извечный спортивный костюм, поношенный и пропахший потом? Так, Катя, стоп, опять ты не о том.

А со Славой мы тогда разругались. Он пенял на мою несобранность, а я просто разобиделась…

-Каааать, - вмешивается в мои мысли строгий голос мужа, когда меня опять уносит куда-то не туда. - Что это?

Слежу за его протянутой рукой и, еле сдерживая рвущееся наружу “ой-ой”, упираюсь взглядом в свежую царапину на боку практически новенького “Пыжика”.  

 Ванька, встревоженный тоном отца, рефлекторно ныряет за мою спину, а я виновато закусываю нижнюю губу, при этом всячески стараясь сдержать рвущийся наружу смешок. Нервное, наверное. А поскольку одновременно не смеяться и пытаться говорить серьёзно достаточно проблематично, я выбираю вариант с “улыбаемся и машем”, вернее “улыбаемся и молчим”.

-Новая машина, - тем временем замечает муж, ожидая когда же я проникнусь размахом трагедии.

-Это случайно, - развожу руками. - Вчера от торгового центра отъезжала, а там… забор…

-Катя! - рычит Слава, но больше ничего не говорит, обходя машину по кругу, видимо пытаясь обнаружить ещё какие-нибудь бесчинства, учинённые мной с недавно купленным Peugeot. Но мне везёт, и всё остальное осталось вполне целым и невредимым, а местами даже ещё блестящим.

Ларин гневно ощупывает колёса моей машины, вообще-то, это обычный его ритуал в начале недели - проверять состояние наших авто. Но сегодня стандартные действия выглядят скорее попыткой переключить собственное негодование с невнимательной жены на что-то более… обстоятельное и понятное. А вообще мне везёт, что сегодня мы все торопимся, и у Славы просто нет времени для очередной порции нотаций.

На прощание стандартный поцелуй мне и лёгкий щелчок по носу для Вани, из-за чего сын смешно морщится, пока муж настоятельно заглядывает в моё лицо.

-Шею себе хотя бы до вечера не сверни, - просит он, уже совладав со своими эмоциями.

-Обещаю! - весело отдаю я ему честь. - Беречь свою шею до вечера, чтобы у тебя была возможность свернуть её лично.

И смеюсь. А что ещё делать в этой ситуации? Я вчера и без того перенервничала с этим забором, когда неизвестно откуда взявшаяся кошка бросилась мне под колёса. Пыжика было жалко, если учитывать, что на самом деле водила я очень даже ничего... 

Слава тоже неожиданно хрюкает и вновь касается моих губ быстрым поцелуем, а потом качает головой, в очередной раз поражаясь той самой “инфантильности”.

-Катька! Выпороть бы тебя… 

Хочется спошлить. На язык приходит множество вариантов от “Накажи же меня наконец” до “А можно ещё и связать”, но рядом сын, подозрительно притихший и вовсю греющий уши. Он хоть и молчаливый, но информацию впитывает как губка.

Впрочем, Слава понимает всё без слов, ухмыляясь очень даже многозначительно.

-Вечером.. поговорим, - интонационно выделяет он всё что надо. Замечательно, история с царапиной оставлена до лучших  (или худших?) времён. 

-Ваню забери…

-Напиши мне заранее! В обед…

Ну вот, опять это “заранее”.

Ванечкин садик находится совсем рядом, буквально в паре остановок, которые мы преодолеваем достаточно оперативно, на этот раз вполне успешно минуя всех кошек и все заборы.