– Как и Армиаль, верно? – значит, он знал. Что же, скрывать, смысла нет и потому, я кивнула. – Тебе это действительно нравится? – я вновь кивнула. – Хорошо, можешь идти. И перестаньте прятаться!

Я опять склонила голову и ушла к ребятам. Непонятно, как Билаториаль узнал, но мне действительно нравились тренировки с Армиалем. У мечника нашелся небольшой облегченный меч, на котором меня и стали учить драться. Точнее, сейчас меня заставляли отжиматься, бегать и приседать, чтобы я смогла уверенно держать меч. Жаль только, что вскоре тренировкам придёт конец.

– Что он хотел? – накинулись на меня парни, как только подошла.

– Завтра в городе идти нужно будет к кому-то, надо привести себя в порядок.

Замечание было заслуженным. Всё время в дороге я носила хвост, не всегда аккуратный, свободную белую рубашку, штаны от костюма, купленного эльфом и высокие сапоги. Мне мой вид вполне нравился, но для переговоров он явно не подходит.

– А ещё, дал добро на тренировки с тобой, – повернулась я к Армиалю.

Эльф заметно побледнел, потом пришел резко в норму и на эмоциях обнял меня.

– Знаешь, Сима, он ведь мог и из отряда выгнать. Ты его наемный рабочий, и всё твоё обучения вот таким вот вещам должно согласовываться с ним. Но, видимо, он посчитал, что плохого тебе эти уроки не принесут, – как-то расслабленно проговорил Армиаль.

– Серьёзно мог выгнать? – удивленно спросила у ребят, помогая Талю с готовкой.

– Да. И тогда было бы плохо. Нас бы или вернули в родные поместья, или бы отправили на службу у границ, – кивнул Таль, доставая продукты и передавая половину мне.

– А что плохого в том, чтобы служить у границы? Спокойно, никто не трогает, – истинно не понимала причин такой нелюбви к границе.

– Вот именно, спокойно, – подскочил на ноги эмоциональный Армиаль, размахивая руками. – Там магия чахнет, там молодые люди загибаются от скуки. Это же пропасть! Там или старики служат, или молодые парни, которых сослали. Но, самое паршивое в этой границе то, что оттуда уже никуда не переводят. Если ты попал туда на службу, то можешь спокойно покупать себе там дом, заводить семью.

– Семья – это не плохо, – вслух пробормотала, помешивая кашу в котле. – У вас же есть братья, сестры, мамы и папы, дяди и тёти.

– Эй, Сима, что такое? – отложил нож и картофель Таль, поворачивая меня к себе лицом. – У тебя же тоже есть брат, и родственники. Чего ты раскисла?

– Да, и правда, глупо вышло, – через силу улыбнулась. – Простите, мне отойти надо.

И, не дожидаясь ответа, вырвалась из рук кока, быстро пошла в сторону леса. По ощущениям, там недалеко, должна быть речка. Перед глазами всё плыло, по щекам стекали редкие капельки сдерживаемых слёз, дыхание сбилось. Брат? Родственники? Мертвы все… вряд ли маму оставили в живых после того, как дядя понял, что она не в силах открыть папину последнюю загадку. А считать дядю за родственника? Что может быть глупее?!

Но, сильнейшие мира, как же хочется увидеть их! Веселые глаза брата, или вредных старших близняшек! А папа… он был добрым, веселым, и очень хорошим. Мама много про них рассказывала, когда мы сидели там, в темноте. И, наверняка она и не знала, но я слышала, как она плакала ночами. Я безумно по ним скучаю, не видя их в реальности ни разу. Это странное ощущение, которое вызывает и слезы, и щемящую грусть. Вы скучали по тому, чего или кого не видели? Это сложно, очень-очень сложно. В грусти мы вспоминаем моменты из жизни, которые нам ярче всего запомнились, мы скучаем по этим моментам. А что вспомнить, если эти моменты отобрали, без возможности вернуть? Тут-то и оно. Мне больно по ним скучать, и нечего вспоминать, кроме маминых рассказов.