Отойдя от окошка, она посмотрела на часы. До отъезда домой было еще больше шести часов. Глубоко вздохнув, Мила направилась к выходу в город.

Через некоторое время она поднималась на крыльцо того самого детского дома, где проживал окликнувший ее мальчик.

«Зачем иду? Что мне здесь надо?» – думала она, а сама молила Бога, чтобы не встретиться еще раз с тем ребенком. «Ведь он разволнуется, увидев меня, может заплакать…» – Миле уже почему-то было жаль мальчика. «Дались мне эти веснушки!»

Директор заведения приняла Людмилу. Взглянув на ее журналистское удостоверение, вздохнула: «Ну и что же вы хотите?»

Мила и сама не знала. Но у нее недаром был писательский талант, голова сработала почти мгновенно.

– Понимаете, я хочу написать книгу. Там будет кое-что и про детский дом. Мне не нужны имена и фамилии. Ни ваших работников, ни ваших воспитанников. Мне просто нужен живой материал… – Людмилу саму покоробило от слова «материал», но она намеренно употребила его, чтобы дать понять директрисе, что ей не нужна конкретика, что она не собирается «копать» под коллектив и установленные здесь порядки. – Мне хотелось бы услышать истории детей. Вы и ваши коллеги ведь много интересного знаете…

Конечно, заведующая знала. И, конечно же, ей было некогда. Она призвала на помощь какую-то свою помощницу – на вид совсем еще молоденькую стройную девочку. Лишь потом, как следует приглядевшись к ее лицу, Мила заметила сеточку морщин у глаз. Сразу прибавив девушке лет десять, она послушно отправилась за ней куда-то в другой кабинет, чтобы там «собирать материал» для своей будущей книги, о которой Мила совсем даже не помышляла. Если честно, то она вообще не знала, зачем именно явилась сюда. Просто ноги принесли и все. Но был у Милы уже некоторый жизненный опыт, когда (она знала это наверняка) лучше отдаться обстоятельствам и плыть по течению.

Часа два Людмила Рутова изображала из себя писателя. Историй было несколько, и все они, действительно, были интересные. Тот еще материал! Сюда же от хорошей жизни не попадают!

Потом девушке позвонили и она, выслушав телефонную трубку, пригласила гостью в столовую на обед. Видимо готовили здесь на совесть, раз не побоялись пустить журналистку в святая святых.

Есть Миле от волнения совсем не хотелось, но не принять предложение было бы некрасиво и немного подозрительно.

Выйдя в коридор, Людмила перевела дух – он был пуст. Ну, да, конечно, дети ведь на обеде. Не раз она слышала, что в детдоме самое страшное – это смотреть в глаза детям. А как же столовая, там ведь они все равно ее увидят? Но думать об этом не хотелось, и Мила снова решила: «А, будь, что будет!».

Чутье ее не подвело. Множество ребят лишь мельком глянуло на нее, видимо дети приняли новое лицо за какую-нибудь проверяющую. Ходят ведь у них тут всякие инспекторы, наверняка ходят.

Помощница директрисы отвела Милу за отдельный столик. Они пообедали, продолжая при этом вполне непринужденно беседовать. В сторону детей Мила старалась не смотреть.

Проведя в детском доме почти четыре часа, Мила решила откланяться. Волнение ее почему-то понемногу улеглось само собой, и она вышла из кабинета воспитательницы почти расслабленной. Со спокойным сердцем прошла коридор, вышла в просторный холл на входе в здание. И тут же увидела девочку с набережной. Она стояла возле окна. Увидев Милу, ребенок явно удивился. Удивилась ли она сама? Да у Людмилы снова словно что-то взорвалось внутри. Она запнулась было, устремив взгляд на девочку.

И тут раздался топот детских ног и к девчушке подбежал мальчик. Подбежал, прижался к ней всем телом, обхватил руками. А потом повернул коротко стриженую голову и посмотрел на Людмилу уже знакомыми Денискиными глазенками.