– Сенявину придется нынче туго, а потому следует немедля слать помощь!

Александр близоруко лорнировал своего министра:

– Но там же полно англичан? Они наши союзники и хорошие моряки! Пусть они и помогут Сенявину. Вместе они вполне справятся! Зачем нам попусту гнать корабли через полсвета!

Умный Чичагов лишь разводил в ответ руками:

– Осмелюсь вас огорчить, ваше величество, но думается мне, что Сент-Джеймский кабинет озабочен не тем, чтобы помочь нам, а тем, как скорее прибрать к рукам бесхозный Египет! Иное британцев, по моему их знанию, нынче не интересует. А потому быть Сенявину в одиночестве гордом!

– Из чего же следуют столь мрачные заключения? – недовольно поинтересовался император.

Чичагов пожал плечами:

– Сие вытекает из правил политики британской!

– Что же то за правила? – еще больше нахмурился Александр.

– Правила сии просты и, увы, постоянны! Первое – никого не щадить во имя себя. Второе – ослеплять врагов и союзников деньгами. Третье – идти напролом к источникам обогащающим.

– Что ж, – помолчав, – вздохнул император, – Правила эти всем известны, но ныне они приобретают и вправду особый смысл. Будем же настороже! Сколь большая помощь требуется Сенявину? Чичагов мельком глянул в бумажку:

– Надобно семь кораблей линейных! Тогда, имея шестнадцать кораблей да восемь фрегатов, он вполне справится с турками и без английской помощи!

– Готовьте эскадру к плаванию! – закончил аудиенцию Александр.

* * *

Албанский берег у скал Дураццо издавна славился разбойничьим людом. Бурное море часто приносило тамошним жителям добычу, разбивая о камни суда. Горе было попавшим на прибрежные скалы – не многие оставались в живых. Но и добравшихся до берега ждала не менее страшная участь, чем погибших. Албанцы смотрели на них, как на вполне законную добычу. Спасшихся тут же убивали или же продавали в рабство, затем же грабили останки судна.

Именно здесь у скал Дураццо потерпел в шторм крушение российский бриг «Флора». Судно спасти не удалось и его разбило волнами. Команда, хоть и не без потери, но спаслась и высадилась на неприветливый турецкий берег. Потеря судна – это всегда трагедия, но никто из команды не ведал, что их ожидают впереди еще большие трагедии. Ни командир «Флоры» капитан-лейтенант Кологривов, ни его офицеры, не знали, что пока они находились в море, началась война с Турцией, и все они, таким образом, оказались на неприятельской территории.

Пока же, придя в себя от пережитого, капитан-лейтенант Кологривов первым делом провел перекличку и занялся выяснением места, куда попала команда корвета.

Окружающая местность была достаточно неприветливая. Вокруг громоздились мрачные скалы. Далее шли покрытые лесом горы и, наконец, вдалеке, виднелась какая-то деревушка. Пока матросы и офицеры оглядывались и приводили одежду в порядок, послышался конский топот. К берегу прискакали три албанца. Больше жестами, чем словами, они выразили свое сочувствие случившимся и попросили показать старшего. Кологривов вышел вперед. Всадники объяснили, что они посланы пригласить капитана в деревню к местному аге. Тот, якобы, пригласил Кологривова разместиться с людьми у него, покуда не будет решен вопрос об отправлении потерпевших крушение на Корфу. Кологривов от приглашения поначалу отнекивался, больно уж не хотелось отделяться от команды, но албанцы были настойчивы и командиру «Флоры» пришлось согласиться.

– Попробую договориться насчет какой-нибудь требаки, чтобы подкинули нас до Корфу! – сказал он старшему офицеру. – Вы за меня!

С собой Кологривов взял двух мичманов Сафонова и Клемента, да лоцмана-черногорца, который мог немного говорить по-албански. Особой тревоги у капитан-лейтенанта не было. С Турцией мир, а потому потерпевшие крушение могли рассчитывать на уважительное отношение и помощь.