Как по команде крики прекратились.

Зашедшая Наташа, услышав тишину, восхищённо покачала головой: – У тебя прямо зачатки великого воспитателя!

– А то! – усмехнулась я.

Младенец скорчился, но промолчал.

Мы уже две недели нянчились с малышом, но после моего внушения всё было хорошо – мы кормили малютку вкусными, полезными смесями, включали интересные передачи и фильмы по телевизору, рассказывали последние сплетни деревни и пробовали вернуть младенца в его взрослый возраст.

Младенец категорически не возвращался. Только становился всё грустнее и грустнее с каждой моей попыткой возвращения.

– Слушай! – пришла мне в голову одна мысль. – А ты вообще хочешь назад возвращаться? Может быть, из-за твоего яростного нежелания у меня не получается вернуть тебя назад в твой возраст?

Младенец нервно дёрнул ножками. – Так, а в возраст сорока пяти лет? Ответ был отрицательный, но уже не такой экспрессивный.

– А в тридцать лет?

Младенец задумался, но всё же дёрнул ножкой.

– Понятно. – кивнула я и продолжила накидывать варианты.

Через пол часа, методом проб и ошибок я смогла выяснить желаемый возраст.

– Двадцать лет. А ты понимаешь, что у тебя тогда не будет пенсии? И вообще – ничего? Ни паспорта, ни дипломов? И жить тебе будет негде? Дом твой заберут! Как ты докажешь – что это твой дом? Никак! Пока что все думают – что тебя забрали ведьмы, а потом что? Думаешь – просто появишься в молодом виде и сможешь в нём жить? Не выйдет!

Не сумев уговорить вредного младенца на сорок – сорок пять лет, и получив в ответ только мычание, похожее на – "сгорел сарай – гори и хата", я плюнула и, загадала снова.

– "Пусть этот младенец станет тем, кем он сам хочет стать"! – загадала я, положив младенца на кровать и отойдя подальше, чтобы избежать последствий.

Что-то где-то привычно громыхнуло и я открыла глаза.

На кровати никого не было.

– Кем же она захотела стать? – задумалась я, обшарив кровать руками и заглянув под неё.

Не найдя никаких следов чужого пребывания, я достала зеркало истины, сняла с него покрывало и попросило мне показать – кем сейчас стала моя превращённая младенец-старушка. Зеркало подёрнулось рябью, потом показало молодую красивую девушку, которая подписывала многомиллионный контракт с известной киностудией.

– Диссидентка! – пробурчал неожиданно Гоша у меня под рукой.

– Да уж, не хило она размахнулась. – восхитилась Наташа. – Контрактик-то такой, что на всю жизнь ей хватит!

– Это ты ей всё зарубежные фильмы крутила! – пробурчала я подруге, но на самом деле в душе очень радовалась – теперь не надо ни с младенцем нянчиться, ни думать – как её обустраивать в нашей деревне.

– Может, и мне так же как она – раз и в дамки? Нигде учиться не надо, никаких тебе бессонных ночей перед экзаменом, прочитала роль, раз – и уже звезда! – заметно погрустнев задумалась Наташа.

Мне стало обидно, что вот такие, значит, мысли ей приходят в голову, да? А как же наш домик, наша помощь другим, наша дружба? Я насупилась и пожелала – "пусть Наташина мечта стать известной и богатой актрисой сбудется"!

В тот же момент ещё где-то громыхнуло и Наташа пропала. Гоша посмотрел на меня, потом протёр глаза, потом протёр зеркало – в зеркале хлопающая глазами Наташа стояла в образе сексуальной амазонки, а возле неё суетились операторы и режиссёр-постановщик.

– Вот и всё, все на своих местах. – грустным голосом выдала я и накинула покрывало на зеркало.

Такой себе Голливуд

Прошло, как в тумане два месяца, от Наташи не было никаких вестей, а я силой воли заставляла себя не подсматривать за её жизнью – боялась сделать себе ещё больней, всё-таки, мы были с ней как две части одного целого и я чувствовала себя так, как будто у меня оторвали какую-то важную часть.