– Милая, выпьешь со мной горячего чаю? – почти шепотом спросила мама, тихонько заглянув в дверной проем. На коротких темных волосах переливались капельки дождя: Сара вернулась со смены в больнице около десяти минут назад и не успела толком обсохнуть.

– Да, сейчас приду, – заверила Ева и постаралась улыбнуться. Вышло неправдоподобно. Сара тяжело вздохнула и, кивнув, удалилась на кухню. Через минуту послышался шум включенного чайника.

Телефон снова крякнул.

«Не спишь? Перезвони, пожалуйста».

Ева взяла мобильный со стола и набрала номер Бекки.

– Привет, прости, если разбудила, – тихий, растерянный голос подруги, которая всегда была главной заводилой компании, навевал еще большую тоску. Ева глубоко вздохнула.

– Ничего, я все равно не могла уснуть. Как ты?

– Не знаю, – призналась Бек после непродолжительного молчания. – Пока не понимаю. Вроде бы нормально, но…

На заднем фоне послышался мужской голос, оповестивший Бекку, что собирается ложиться спать.

– Тим уже вернулся? – зачем-то поинтересовалась Ева. На самом деле ей было плевать на все, что касается Тима. Скорее всего это был способ поддержать диалог и снова не удариться в слезы от нахлынувших воспоминаний.

– Да, приехал пару часов назад. Он должен был вернуться через неделю, но сорвался ко мне сразу, как только узнал о Роне.

– Рона не стало четыре дня назад, – напомнила Ева. – Долго же до него доходила эта информация.

– Я специально не говорила ему, чтобы он не бросал дела, – выгораживая парня, Бек повысила тон, но тут же тяжело вздохнула. – Слушай, я знаю, что ты не особо любишь Тима, и Рон тоже его не жаловал, но давай не будем об этом. Он помогает мне. Не знаю, в каком состоянии я бы сейчас была, не окажись он рядом. После школы все изменилось. Рон и Элла стали уделять внимание подготовке к поступлению и отношениям между собой. Мы практически не виделись. Ну а ты уехала за сотни километров и неизвестно, вернулась бы вообще, если бы не произошедшее. Я не виню тебя, не подумай. Я бы и сама уехала, если бы не болезнь мамы. Но Тим – единственный, кто остался со мной.

Ева почувствовала резкий укол совести. Тим, который предпочитал, чтобы его звали Гриф, являлся главарем местной банды отморозков. Высокий, со смуглой кожей, горой мышц и множеством шрамов неизвестного происхождения, он не упускал возможности напомнить о своей крутости и авторитете даже тогда, когда это было не совсем уместно. Правда, все, на что хватало их бунтарства – мелкие кражи в магазинах да слив топлива на неохраняемых автостоянках. Несмотря на несносный характер и явные признаки нарциссизма, с Беккой он становился другим. Ева искренне не понимала, что подруга нашла в Грифе, однако старалась лишний раз не поднимать эту тему.

– Прости, – выдохнула Ева, усаживаясь поудобнее в стареньком кресле. – Ты права. Просто… Я чувствую опустошение. Словно вместе с Роном ушла какая-то часть моей души.

– Я понимаю. Помнишь, как было здорово в детстве? Никаких забот и хлопот. Мы могли часами бродить по городу, не замолкая ни на секунду.

– А потом приходили к кому-то из нас домой и зависали там до самого вечера, – улыбнулась Ева, с теплотой вспоминая о днях, когда самое страшное, что могло случиться с их маленькой компанией – домашний арест или лишение сладкого.

На несколько секунд девушки замолчали, думая каждая о своем.

– Как Элла? – спросила Ева, чья совесть вдруг напомнила ей, что та за все эти дни так и не поинтересовалась состоянием подруги.

– Ей, пожалуй, сейчас хуже всего, – вздохнула Бек и, спохватившись, добавила: – Не считая Маргарет, конечно. Но ее до сих пор не выписали из больницы после того нервного срыва. Помнишь, я тебе рассказывала?