― Так это все из-за Рейки! ― кивнул в мою сторону Байл. ― Любит он ее, и магии учит! Ни разу принять не отказался!

Вот тоже новость сообщил. Мне стало смешно. Я даже водой поперхнулась, которую ковшиком из бочонка зачерпнула. После бега в горле пересохло, и пить хотелось неимоверно.

― А ты не завидуй, ― поддела братца. ― Каждому свой наставник.

― Ага. Только мне дядька Вакул, Берру ― дядька Сэмэн, а тебе ― и ведунья-лесознавка, и дед, и… ― с ноткой зависти, но без злобы, проворчал Байл.

Тут я испугалась, что он про лунного проговорится, приложила палец к губам и зыркнула строго. Байл осекся на полуслове. Матушка, по счастью, этого не заметила.

― Так, значит, не голодны? ― перебила она нашу шутливую перепалку. ― Тогда быстро в домашнее переодевайтесь, ягоды-грибы по столам рассыпайте и садимся перебирать.

Нам дважды повторять не пришлось: сами набрали, самим жалко будет, если пропадет добыча. И четверти часа не прошло, как братья над грибами корпели, а я брусеницу от лесного сора вычищала да в ушат ссыпала. Мать из брусеницы такое варенье на меду сварит ― пальчики оближешь! И наливки поставит домашние ароматные, с терпкой горчинкой.

Матушка подле меня пристроилась, с ягодой помогать. И заметила, будто невзначай:

― У нас тут, пока вы по лесу гуляли, гости были.

― Что за гости? ― встрял в беседу немногословный Берр.

Чужих в доме он труднее всех переносил, хотя сам по гостям ходить был горазд.

― Дядька Арвид с женой и сыном, ― послышался голос отца, как раз выглянувшего на шум из пристроя, где у него валяльная мастерская была.

― И что они хотели? ― насторожились уже оба близнеца, а у меня сердце в пятки ухнуло.

Уж я-то догадывалась, зачем семейство охотников в полном составе к моим родителям заявилось. Сыну их, Рагнару, двадцать две весны недавно стукнуло. Самое время женихаться. А он мне уж года три как глазки строил и на танцах да в базарные дни проходу не давал, хоть и не позволял себе лишнего. Были и другие поклонники, что уж там замалчивать. Но этот ― самый настойчивый.

― А вы не догадываетесь? ― хмыкнул отец на сыновей.

Те губы сжали и прищурились, а отвечать за обоих Байл взялся:

― Рейку нашу заневестить хотят небось. Только вы, отец, матушка, не отдавайте сестру за Рагнара!

Матушка протяжно вздохнула: ей вопрос моего замужества уже третий год покоя не давал. Как мне шестнадцать весен исполнилось, так и стали ближние и дальние соседи, у кого сыновья подходящего возраста, пытаться меня своим отпрыскам в невесты сосватать.

Первые два года родители отговаривались тем, что Алулна не велит девицам до восемнадцати весен замуж выходить. А как мне восемнадцать стукнуло, тут уже и значимых поводов для отказов не осталось, не считая одного: не люб мне был никто. Подруги, мои ровесницы, то на одного заглядывались, то по второму вздыхали, а мое сердце молчало, будто и не нужно было ему вовсе ничего такого.

…Молчало ― до нынешнего вечера. А как увидела я лунного ― так и дрогнуло, забилось часто, застучало молоточком в висках. До сих пор утихнуть не хотело. Рвалось обратно в пещеры к деду, будто я оставила там что-то важное, без чего жить невозможно.

Отец, в отличие от матушки, вздыхать не стал. Подошел, присел рядом с сыновьями, тоже за грибочком потянулся. Заодно и спросил спокойно, искоса на меня поглядывая:

― Отчего бы нашей Астрее за Рагнара замуж не пойти? Семья у него небедная, дом большой, и сам он добытчик знатный. Выходит, лес не хуже вашей сестры и ее наставницы-ведуньи изучил.

― Злой он! ― нахмурился Берр. Я кивнула в подтверждение его слов. ― И жадный! Заохотит зверя, но не добьет сразу, а мучает и час, и другой, пока несчастная жертва дух не испустит. Если грибы берет ― грибницу не бережет. Беличьи гнезда почем зря разоряет!