12 августа 1987
Рожденїе стїха
Первая строчка – случайная строчка,
не поцелуй – так, касание губ.
Правда моя небольшого росточка,
а дотянуться никак не могу…
Первая строчка – забыта беспечность,
сбито дыхание в предчувствии мук.
Что впереди? То ли шаг в бесконечность,
то ль лабиринт, то ли замкнутый круг…
Первая строчка – последняя мера.
До одурения прост приговор…
Над головою моею несмело
строчка вторая заносит топор!
16 августа 1987
Буїй игрь въ животъ
Что малый ребёнок я в жизнь как в песочек играю.
Неделями замок прекраснейший строю и строю,
и, вроде, дострою, глаза от восторга закрою,
да, вдруг, рассмеюсь, размахнусь и в минуту сломаю!
Никто на развалинах замка не будет рыдать,
ведь не было б счастья в том замке – он весь их песка…
Зачем тогда строить, терзаться, теряться, искать?
Хотя бы затем, чтоб, достроив, спокойно сломать!
18 августа 1987
Казень
А на западе, там на западе
дня
завершается казнь.
Каюсь! Каюсь,
то не моя вина,
и для меня:
ночь – западня.
Повешен ли буду,
расстрелян ли?
Как мне нынче разница.
Всё-таки легче, чем маяться
на прокрустовом ложе постели…
Вот уже не роняют тень
проплывающие облака.
Значит,
умер ещё один день —
продолжается моя казнь.
2 сентября 1987
Вресень
(Сентябрь)
Год постарел – ему девять.
Прожита большая часть…
Что же мне, что же мне делать?
Только бы не закричать
и не сорваться…
А, впрочем,
услышит ли кто этот крик?
К тому ж не моя это осень —
разрыв между нами велик.
Мне рано сорить облетевшей листвою,
да слёзы-дожди по ночам проливать…
Рискую опять я своей головою —
а чьей мне ещё рисковать?
14 сентября 1987
Бездоннаѧ нощь
Погружаюсь в бездонную, едкую ночь
на тринадцать месяцев – не часов.
Ни слащавых надежд, ни раскрашенных снов,
ни друзей, что могли б разбудить
и, хоть как-то, помочь…
Я один на один со своей безучастной судьбой,
но конец предрешён
был вчерашним,
безоблачным днём:
прозвучит долгожданно-родное: «Подъём!»
после долгого, злого: «Отбой».
22 сентября 1987
Риторическое любовное
Блаженствовать иль маяться, любя?
Что слаще мёд или нектар?
Твоя любовь – священный дар.
Моя – безбожный…
Желать иль от страстей бежать?
Смертельней: яд или кинжал?
Твоя любовь – сердечный жар.
Моя – ледышка…
Любить или любимым быть?
И то, и это – колебаний нет.
Твоя любовь – цветов букет.
Моя – бутонов!
2—3 декабря 1987
Мати…
Мама,
а, правда, я был очень маленьким;
Маленьким-маленьким, как вон тот малыш;
носил ни по росту валенки
и прыгал в сугробы с крыш?
Мама,
а, правда, я слыл непоседой;
что звали меня – Атаман;
ножовку сломал у соседа,
выпиливая наган?
Мама,
а, правда, я жил беззаботно;
поздно ложился и рано вставал;
работал до чёрного пота —
при этом не уставал?
Мама!
И всё же мне кажется странным,
что всё это помню, что не забыл…
Мама!
А, правда, я стану старым,
но не смогу подытожить: «Был»!
28 декабря 1987
Два въ одномъ
Всё тускней, всё глуше свет…
В моей речи правды нет…
Всё тесней ночи тюрьма…
В моих мыслях нет ума…
Всё сильней, всё злее мгла…
В моём сердце нет тепла…
Всё скверней забвенья бред…
И меня такого нет!
30—31 декабря 1987
Гламысый Краль
(стихотворенїѧ 1988 года)
Въ поискахъ лёгкой жизни
Лёгкой жизни поискал, поискал —
глухо.
Камни в гору потаскал, потаскал —
глупо.
Кусок счастья комом встал…
Дико.
Сердце из груди достал —
льдинка.