***

Очнулся Николай в какой-то сказочной изумрудно-зелёной долине без понятия о том, где он находится.

На горизонте поднималось огромное оранжевое солнце, и вся местность начинала своё утреннее преображение. Оглядевшись по сторонам, Коля увидел, что долина лежит между двумя цепями изумрудных сопок, покрытых смешанным лесом. На склонах видны были как разлапистые ели, так и лиственные деревья вроде дубов и ясеней.

Среди заливных лугов протекала живописная река с кристально чистой водой. Река была не слишком широкая, но и ручьём её уже было не назвать. Классическая горная речка, которая, насколько хватало взгляда, вилась и петляла, неся вдаль свои хрустальные воды по этой прекрасной местности. Унося свои воды вдаль, она в дальнейшем, возможно, впадала в озеро или даже в море. Но в данный момент это было не так уж и важно.

Со всех сторон доносились различные звуки, приятные уху уставшего от техногенного шума улиц городского жителя. «Например, слева что слышится? Там явно водятся лягушки, значит, там находится болотце или прудик. Без вариантов. Уж больно сочно и ярко они выводят свои нестройные, но очень громкие дифирамбы», – восторгался новыми звуками Коля. – «А справа что мы имеем? Там, в непролазной с виду рощице, опутанной лианами винограда и кишмиша, видимо, просыпаются птицы и начинают свою утреннюю концертную программу. Это очень приятно слышать».

Странно было ощущать, как пахли деревья и остальная растительность, не зная даже, как можно её правильно назвать. Оказывается, не только цветы могут пахнуть, но и деревья, кусты и трава имеют свои собственные непередаваемые запахи.

«Интересно, какое сейчас время года? Поздняя весна, лето или ранняя осень? Почему-то кажется, что здесь может быть только вечная весна. Не ранняя, не поздняя, а именно вечная. Здесь не может быть зимы».

Память лихорадочно стремилась впитать в себя всё видимое и ощущаемое. Сохранить как можно дольше это множество запахов и внезапно нахлынувших чувств.

Коля вдруг обнаружил себя очень легко, с невероятной эйфорией бегущим вверх по живописной тропе, простиравшейся ввысь по одной из гор, обступавших долину с востока. Почему с востока? Непонятная уверенность подсказывала, что это точно восток долины.

Солнечные лучи с трудом пробивались сквозь густую арку тропической растительности, окружавшей со всех сторон тропу. Они словно пронзали всё тело, как энергетические копья. Втыкались в плоть и разрывались миллиардами бомб, несущих в себе заряд самой жизни. Они как будто звали: «Скорее, скорее заберись к нам повыше, на тёплые склоны, к нам, на самую вершину!»

Гора манила, звала взобраться выше и выше. Изумрудная трава вокруг тропы сулила покой и безмятежность. Могучие деревья, опутанные лианами дикого винограда и колючками лесной малины, обещали предоставить свою защиту от любого негативного вмешательства извне.

Предаваясь нахлынувшим чувствам, даже не взбежав, а буквально взлетев на вершину, Николай вместо ожидаемой усталости от подъёма, наоборот, сразу ощутил небывалую лёгкость.

С площадки, где он очутился, открывался потрясающий своим первозданным величием вид на всю долину.

Было видно, что с гор, расположенных вокруг долины, в центральную реку стекали хрустальные ручьи. Слева простиралось озеро почти правильной круглой формы. По берегам озера бродили различные животные, пришедшие на утренний водопой.

В основной своей части, той, что находилось ниже предгорий, долина была совсем ровная и плоская.

Почему-то совершенно не было сомнений, что в основе всего этого буйства зелени лежал некий феномен. Феномен, какого не сыщешь во всём свете. Именно он заставлял долину буквально взрываться сочными цветами, ягодными кустами, тропическими лианами и величественными деревьями. Всё это выглядело неправдоподобно красиво и очень гармонично. «Почему вдруг неправдоподобно? Почему феноменально? Это мы в своё время уничтожили значительную часть природных ресурсов. Мы убиваем планету в погоне за своими мелкокорыстными целями, а ведь, может быть, такая красота – это и есть абсолютная норма?»