Лишь маты и татуировки,
С бутылкой пива на кровати.
И в «литрбол», лишь, тренировки.
И что б в момент, без подготовки,
Его инстинкты были «кстати»!
Прости меня! Сама не знаю,
Как снизошло, вдруг, откровенье?
Поймёшь, надеюсь…“ „Понимаю!
Я сам, когда-то, был у края…
Нужны, здесь, воля и терпенье!
А большинство хотят всё сразу!
А меньше – ну никак не нужно!
И всё – в депрессию все разом,
Потом спиртное тупит разум…
И так спиваются все дружно…
А в жизни место есть для всех —
Необходимого – в достатке!
Есть счастье, радость и успех!
Но человек хватает грех,
И не ослабит крепкой хватки!»
…«Желаю радостного дня!»
Устами поцелуй сомкнули.
И нежно он её обнял.
«Звони! Не забывай меня!»
…Дела, заботы «захлебнули».
***
Средина дня. Заходит Анна
К руководителю отдела.
«Зашёл знакомый мой нежданный,
«Из прошлой жизни». Очень странный…
Простите… Тут такое дело…
Он сообщил – отец мой болен,
Просил у всех, кто повстречает,
Мне передать – не свижусь боле…»
«Езжай, дня на четыре, что ли…»
«Надеюсь, может, полегчает…
И я, сейчас прямо, поеду —
Клиентов, вроде бы, немного.
Куплю билет, как раз, к обеду».
(Не повстречаться бы соседу…)
Была нежданной та дорога.
…Иван всё для себя решил:
(Сегодня Анна переедет!
Как без неё я раньше жил?!)
Грядущих дней узоры шил.
О ней мечтает! Ею бредит!
Но, каково же удивленье,
Когда узнал он в магазине:
«Что Анны нет, что в увольненьи,
Мол, получила сообщенье…»
Тогда он обратился к Зине.
«Признаться, точно я не знаю —
Всё, как-то слишком быстро, было.
К отцу, сказала, уезжаю.
В свою деревню, полагаю…»
Названье пункта сообщила.
***
…Автобус ехал по дороге,
Точней сказать, по направленью.
Идти пешком – сломаешь ноги.
Автобус тряс людей немногих,
Что с Анной ехали в деревню.
Погода, словно в дополненье —
Дождь и туман… На сердце тоже…
Печаль дополнила волненье.
(Или подняться мне с сиденья,
И возвратиться в город, может?)
Заметны были колебанья —
С соседних мест за ней смотрели,
Две женщины, что в жизни ранней,
Без напряженья и стараний,
Себя «забросив», постарели.
И вот, конечный пункт маршрута.
(Лет триста, это мне б не снилось…)
Застыло время здесь, как будто,
Нет изменений, почему-то.
Вот, только, Анна изменилась.
Повсюду были грязь и лужи.
Одежда вся, почти, промокла.
Промокла обувь вся, к тому же.
(Жаль без сапог. И плащ здесь нужен.)
День становился серо-блёклым.
И вот тот двор – антоним цвету,
Повсюду, те же, грязь и лужи.
И пёс добавил свою «лепту».
(Отца, надеюсь, дома нету.
Но, в дом войти мне, всё же, нужно.)
Внутри давно не убирали.
И смрадом там несло. Воняло!
Наверно те, кто там орали,
Нужду свою, видать, справляли,
В ведро, что перед ней стояло.
По звукам, там играли в карты —
Ругались сильно, и кричали.
Кто просто так, кто от азарта,
Кто от того, что нету «фарта».
Её, пока, не замечали.
Но вот отец взглянул на Анну:
«И где же шлялась ты так долго?!»
Он был вполне здоров. (Что странно…)
Сказал кому-то, голос пьяный:
«Бери её – в оплату долга!»
«Отец! Сказали мне, ты болен!
Я сразу же к тебе примчалась!»
«А ты б сама примчалась, что ли?
Сработал план – и я доволен!»
Плохое что-то намечалось…
Поднялся кто-то, с грозным взглядом,
С, подобием волка, оскалом.
«Бояться ничего не надо:
Я – победитель, ты – награда,
Не буду брать я долг свой «налом»!
«Да что такое происходит?!
Какая я кому «награда»?!»
«А я смотрю, что не доходит!» —
И к Анне медленно подходит,
Тот, с кем «должок закрыть бы надо».
Сильнейшей, чувство, тошноты,
Вдруг, к горлу Анны подступило.
«Не подходи! Стой! Слышишь, ты?!»
И как во сне, мгновенный тык…
И в животе всё, вдруг, застыло.
Во рту, вкус крови появился,
Дышать, вдруг, стало очень сложно.
Пейзаж в глазах, как растворился.