С Федей я виделся в эти годы время от времени, но это не оставило большого впечатления. Он учился, потом пошел в армию, и когда вернулся с военной службы, мы с ним какое-то время жили несколько дней в одной комнатке. Он спал на раскладушке, а мне было преимущество – я спал на диванчике. Очевидно, с этого времени можно исчислять период нашего более тесного знакомства. В то время он серьезно готовился к поступлению в семинарию и уже был иподиаконом у Патриарха.

Сима и Коля Соколовы – алтарники митрополита Крутицкого и Коломенского Пимена

Иподиаконствовали дети Соколовых давно, еще со времени, когда Святейший Пимен был митрополитом Крутицким и Коломенским и приезжал служить в Гребнево. Святейший очень любил и ценил эту семью и, естественно, после армии пригласил Симу, Федю и Колю к себе служить.

Федя стал учиться в семинарии, а я в то время был в Уфе, изредка приезжал в Москву и останавливался у Николая Евграфовича. В редкие наши встречи он делился со мной своими планами, говорил, что хочет жениться, быть священником, и даже просил у меня благословения на брак. Так началась у него своя жизнь.

В 1990 году он получил приход в Тушине, а меня с того же года отправили в Англию.

И вот, приезжая в отпуск в Москву, я стал прихожанином храма Преображения Господня – храм-то рядом с моим домом. Отец Феодор всегда меня приглашал послужить здесь, и я всегда, когда у меня была такая возможность, служил с ним вместе. Именно это наше совместное предстояние пред алтарем оставило у меня самые яркие воспоминания об отце Феодоре. Перед литургией я у него исповедовался, так что в этом смысле он был для меня и духовным отцом.

Я видел, как он во время всенощной стоит у жертвенника, читает синодик и вынимает частицы, частицы, частицы… За каждую душу, записанную в его синодике, молится. Утром после встречи он опять у жертвенника – вынимает частицы из просфор и молится. Так мне довелось наблюдать его главное качество – молитвенность. Теперь, оказавшись в селениях праведных, он продолжает молиться за нас, и мы, занесенные в его синодик, можем рассчитывать, что он, находясь пред Престолом Всевышнего, по-прежнему вынимает за нас частички.

О других его достоинствах, с необходимостью присущих пастырю стада Христова, – заботе о приходе, о людях, его глубокое, искреннее чувство духовной ответственности и перед Богом, и перед своими духовными чадами свидетельствует ответная горячая, преданная любовь к нему паствы.

О пастырском его служении в тюрьмах мне также известно немало. Во время моего служения в Уфе я, также как и он, посещал зоны строгого режима, бывал в камерах одиночного заключения и таким образом приобрел небольшой личный опыт общения с заключенными. Встречаясь с отцом Феодором в Москве, мы часто беседовали на «тюремные» темы, делились впечатлениями.

Тюрьма – особое место. Там нет места хитрости, двусмысленности в отношениях друг с другом. Личность каждого здесь представлена как на рентгене. Поэтому так важно священнику или архиерею, посещающему тюрьму, с самого начала взять верный тон.

Заключенные смотрят на тебя как на человека «с воли». Им все равно, в каком ты сане, гораздо важней, что ты можешь им дать, чем помочь. Нужно почувствовать, правильно воспринять психологию этих людей: «Зачем ты пришел ко мне в застенок? Поучать? Я уже сам все знаю. Или ты мне сочувствуешь и готов понести часть моего бремени? Но я вижу тебя насквозь, и если твое желание искренне, то вот тебе мое сердце, а если нет – контакта не получится». В условиях заключения иногда не все можно сказать, но каждый понимает другого с полуслова. Отец Феодор понимал и отвечал без слов на вопросы, которые нельзя было задать вслух.