Разделав тушку, мальчик явно привыкший к самостоятельности, отложил отдельно не годящиеся потроха и протянул зверю на перемазанной ладони печень и сердце зайца.

– На, это вкусно. Даже сырое.

– Le sana ma inie umhanya, – проворчал волк, похоже, что с прошлой ночи говорить ему было значительно легче. Теперь он не замирал вспоминая слова и их порядок, хотя из за его чуть рычащего произношения древние слова звучали очень странно. Потянувшись к ладони, он осторожно подцепил угощение и улегся обратно, – Na malos la urna. La apsa12, – повернув голову к знахарке, волк поднялся на лапы и деловито обследовал принесенное угощение, зарываясь носом в ягоды, – aiya13, Зааря, – проговорил он, подняв голову и посмотрев ей в глаза.

(* – Ты думаешь я не знаю. В лесу нет печей. Готовить негде (дословно: нет готовой еды).

– Привет (это общее приветствие), Заря.)

– Утро доброе, Лис. Mane arin14, Эльнармо. – поздоровалась женщина, придерживая лист с ягодами пока его обнюхивал волк. Когда он посмотрел ей в глаза она пытливо уставилась на него, отмечая и несвойственную зверям привычку не отводить взгляд, и светящийся там ум. – Narmo ve atan15, – попыталась сказать знахарка и пошла к костру пристраивая рядом с ним свою сладкую добычу.

– Лис иди, к ручью умойся и нарви прутиков для мяса.

Ребенок кивнул и убежал, прихватив с собой ненужные потроха. У мелких лесных зверьков сегодня нежданное угощение. Знахарка сходила к приметному дереву с чуть вывороченными корнями и принесла две деревянные чашки, еще один нож и деревянную коробочку с плотно пригнанной крышкой. Там оказались скрученные листья чая, уже старого, но еще годного.

– Lisse massa, piucca16, – ткнула знахарка пальцем попеременно в остатки припасов, – suc sara17, – затруднилась она с названием для чая, – mane i apsa. Hrave… ммм… apsa?18

Чужие слова с трудом ложились на язык и знахарка почему то смутилась. И своего незнания, и встрепанного вида, и самого этого смущения. Опустив взгляд, она стала заплетать еще влажные волосы в косу.

– Salpasarasalque19? – переспросил волк, кивнув на коробочку и наклонил голову, обдумывая сказанные Зарей слова. «Волк, как человек». Это странное сравнение почему-то было каким-то неприятным на вкус и зверь неуютно вздрогнул, вздыбив шерсть на загривке, – Atan umea, Elnarmo la umea20. Волк сам не сильно верил тому, что сказал. Память продолжала зиять пустотами и что скрывалось в этой пустоте было неизвестно.

– Да, – кивнула знахарка, – это salpasarasalque. Мне он нравится, – она стала подкладывать в разгорающийся костер веточки и пыталась переварить слова волка про людей. Наконец она ответила, – La ilquen umea. Alasaila atan umea. Ai caure mi ore atan umea. Заря и Лис la umea. Elnarmo unquale atan umea? Elnarmo resta?21

– Elnarmo larere man se, – негромко проговорил волк и снова уставился в костер, похоже огонь его чем-то привлекал. «Эльнармо не помнит себя» смогла понять знахарка и внезапно пожалев зверя протянула руку и погладила его по загривку. В следующий момент она отдернула руку и с удивлением посмотрела на волка. Что произошло дальше Эльнармо не ожидал. Его схватили обеими руками за шею, зарывшись пальцами в густой мех, а сама знахарка с полу заплетённой косой стоя на коленях уставилась на него, смотря куда то вглубь. Сомнения у нее исчезли. Внутри волка бродила заимствованная той зимней ночью сила Леса перемешанная с ее огнем.

– Tulresta hrive. Canta yalume laire?22 – уже зная ответ уточнила женщина отпуская руки и со странной смесью чувств садясь рядом прямо на землю.

– Ye. Tauno ar nare. Canta yalume hrive