Услышав это, сторожа опешили. Остановились. В это время воры, воспользовавшись замешательством преследователей, уговорили-таки Казунзуми подняться, и дали деру. Стражники стояли, обсуждая угрозу, высказанную в их адрес. Один спросил: «Ты слышал, что сказали?» «Да», – ответил тот. И задал третьему тот же вопрос. Оказалось, что и он слышал. Значит, ни какой ошибки быть не может. Воры и впрямь грозили пожаловаться эмиру на сторожей, ранивших их друга. Еще они сообразили, что почти догнали воров и, вот-вот, схватят их. Тогда они решили из принципа догнать и посмотреть, что те украли.

Когда погоня возобновилась, Казунзуми пал духом и свалился с криком: «Ой, голова! Зачем я путь продолжил! Неужто для того, чтоб убедиться, что умираю? Все! Если даже выживу, до самого утра с земли не встану! С места не сойду! Чувствую, как силы покидают меня. Спасайтесь сами, братцы! Бросьте меня! Здесь я обрету свою могилу! Если вам повезет больше меня, и вы спасётесь, передайте моим, чтобы не горевали. Пусть просто вспоминают иногда».

Его стенания заставили стражников вновь остановиться и прислушаться.

Казунзуми продолжал: «Проследите за исполнением моей последней воли: чтобы, после смерти, как полагается, раздали милостыню нищим. Я поручаю вам опекать моих детей. Приглядывайте за ними хорошенько, чтобы не сбились с пути истинного. Всё! Умираю!» И с этими словами он затих, притворившись мертвым.

Стражники стояли в нерешительности. А Кодаго с Каданом вскинув к небу руки, причитали: «О! Очнись! Не покидай нас! Смотри, не слышит! Глаза остекленели!.. Раз он погиб от ран, мы поутру пойдем к эмиру. Не верится, чтоб сторожам давали право убивать! Все! Остаемся здесь! Пусть всех убьют! Пусть разлучат нас с нашими детьми! Но, пусть воздастся им, за то, что убивают правоверных мусульман!»

Пока стражники, озадаченные услышанным, раздумывали, что им делать дальше, Казунзуми вскочил, икая, а затем с предсмертным храпом свалился наземь и затих, будто отошёл в лучший мир. Его друзья стенали, в молитве повторяя: «Умер! Наш приятель погиб!»

Окончательно поверив, что совершили убийство, сторожа, в душе оставшиеся крестьянами, решили на всякий случай убежать, пока никто их не застал на месте преступления. Не сговариваясь, они кинулись врассыпную.

Тогда, Казунзуми с товарищами, как ни в чем, ни бывало, продолжил путь в деревню.

Вернувшись, они спрятали в тайник свои корзины с «воровской добычей», и с жадностью накинулись на воду. После длительного бега с тяжелой ношей и от страха их мучила жажда. Вода же вызвала реакцию внутри. Весь остаток ночи у них урчало в животах, булькало и клокотало, крутило. Перед рассветом их животы раздулись, словно переполненные бурдюки. Их рвало и несло. Маниока выходила даже носом! Так продолжалось до тех пор, пока Аллах, наконец, ни успокоил их души.

Когда нашли в их тайнике корзины с маниокой, стало ясно, что Кодаго, Кадан и Казунзуми погибли, объевшись маниоки с голодухи. Делать нечего! Их оплакали и похоронили.

И, хотя, деревня, в которой произошли эти трагические события, была недалеко от поля, где покойные крали маниоку, сторожа не знали ни о чём. Страх же быть наказанными эмиром за убийство заставлял каждого из них придумывать способ свалить вину на остальных. Утром один из сторожей спросил других: «Как вы думаете, кто из вас убил вчера того несчастного? Лично я уверен, что не я!» Второй заявил: «И уж тем более не я, так как я бежал позади вас!» Третий сказал: «А кто кричал: «Бей их! Стреляй!?»

Один спросил: «А тебе что, неизвестно, что так всегда кричат для острастки? И вовсе не обязательно стрелять. А если и стрелять, то надо это делать поверх голов».