Этот вопрос я считал обоснованным, так как Саныч имел репутацию честного и справедливого сотрудника. Он заслуженно пользовался авторитетом не только своих подчинённых, но и руководства отдела. Всем ребятам, которые приходили к нему в подразделение на стажировку, он сразу заявлял: «Если идёте сюда карманы набивать – лучше сразу проваливайте с глаз моих. Узнаю – лично посажу!» И когда он говорил подобные речи, ему искренне верилось. Ему верили, потому что сами видели, что для взяточника живёт он, мягко говоря, не богато: обитает с семьей в съемной двушке, ездит на потрепанной десятке, одевается скромно, но аккуратно. Кроме прочего, уважали его за отношение к людям, особенно к своим подчинённым, за которых он хоть с чёртом готов был грызться.

– Да… знал бы ты, что иногда делает наше руководство, чтобы угодить нашим… покровителям.

– Что за покровители?

Взяв кружку, встав из-за стола и снова подойдя к окну, Саныч тихо произнёс:

– Давай потом.

В воздухе повисла небольшая пауза, начальник задумчиво смотрел в окно. Я же в это время обдумывал варианты замятия дела.

– Геннадий Александрович, если мы хотим замять дело, то зачем тогда его вообще приглашаем? На случай возмущения заявителя о бездействии скажем, что ищем его и всё.

– Нельзя, – отрезал начальник, – он постоянный посетитель. У администратора его контакты – он там ВИП-персона… скидок захотел, бонусов и прочей ерунды. Администратор с шилом в заднице, будет напирать, давать видео и контакты – общался уже с ним. Не будем терять время, лучше сразу сами пригласим и закончим с ним.

– Ну и что ж мы можем поделать, если вина очевидна? – включив непонимание, поинтересовался я, хотя уже примерно прикидывал, что можно сделать.

– Взять на себя риски, конечно же. Пошагово: встречаешь, опрашиваешь, составляешь протокол, который на регистрацию ты не отдаешь. Делаешь уведомление заявителю – виновник наказан и всё.

– Ну да. А если заявительница или тот же, как вы говорите, дотошный администратор захотят ознакомиться с материалами, а у нас там протокол залётный?

Сморщившись и усмехнувшись, руководитель пояснил:

– Во-первых, не настолько он дотошный, чтобы разбираться, залётный протокол или нет. А во-вторых, уведомления о наказании им будет достаточно, чтобы успокоиться. Не заморачивайся.

– Ну хорошо… – нехотя ответил я и, обречённо улыбаясь, добавил: – А почему решили мне поручить? Избавиться захотели?

– Не-е, Саня, работай, – хихикнув, ответил начальник. – Я тебя на это чёрное дело благословляю. А тебе поручил, потому что остальные завтра в рейд, а в ближайшее время дурак этот прийти сможет тоже только завтра. И ты всё как надо сделаешь, в отличие от этих олухов. Я же в тебе не сомневаюсь.

– Понял, сделаю, – утвердительно кивнул я с довольной за оказанное мне высокое доверие миной, и в этот же момент почувствовал приступ пульсирующей, головной боли, от которой довольная мина сменилась недовольной.

– Ты что? – увидев мою гримасу, спросил Саныч. – Опять голова?

– Да… давненько не было… ладно, сейчас пройдет. Так всё в силе? То есть я разбираюсь с этим хулиганом, потом ухожу на мероприятие?

– Я же сказал: разбирайся – и в добрый путь! – подойдя к двери и открыв её, ободряюще крикнул начальник.

– Понял, спасибо! – ответил я и вышел.

Спускаясь на первый этаж к себе в кабинет, чтобы забрать вещи и, наконец, направиться домой, я прокручивал мысль о грядущей махинации. После разговора с начальником остался неприятный осадок… нет, не от его решения, а от ситуации в целом. В глубине души я понимал, что на верхах государственных служб порой может происходить такое, чему криминальным элементам остается только завидовать, и органы внутренних дел, к сожалению, не исключение. А ещё я понимал, что, согласившись на это, я фактически стал соучастником правонарушения, так как собираюсь помочь жулику, пусть и всего лишь административщику, избежать заслуженной кары. И все эти мрачные мысли сопровождались сильной пульсирующей головной болью, которая уже достаточно давно себя никак не проявляла.