Почувствовав пронзительную боль, Зик сквозь обморок ёжился от боли. Когда капитан увидел как ему больно, он чуть ли не засмеялся и убрал кочергу с его шеи, но Зик никак не просыпался. Капитан разозлился и решил снова прижечь его, но тогда когда он подносил кончик этой железки к татуировке, он заметил странный феномен. Ожог на коже в районе печати сам по себе исцелялся. Капитан был в недоумении, он пристально смотрел на это чудо, которое ему не понять. Он продолжил жечь его кожу, но в этот раз он давил сильнее, чем в первый раз. Наблюдавший за этой жестокостью, старший лейтенант не смог сказать ни слова. Капитан бросил на пол кочергу, и сел на стул около Зика тяжело дыша, как будто пробежал сотни метров.

– Да что же ты такое? – с отвращением спросил этот человек.

– Что будем делать? – тихо спросил старший лейтенант.

– Обжигать дальше, – ответил капитан, с ухмылкой смотря на Зика.

Он снова поднял кочергу, поднёс его к своему лицу и, ощутив жар, сказал: «он ещё горячий». В этот раз капитан решил жечь не татуировку, а его ногу. Взяв кочергу обеими руками, он с размахом как бы воткнул раскалённый конец в ляжку Зика. Горячая железка сначала прожгла его джинсы, а после начала жечь его кожу. Боль от жара в ноге оказалось куда сильнее, чем на шеи. Не выдержав этого, он очнулся и заорал. На мгновение его зрачки в глазах, печать на шеи и символы на браслете стали красными. Капитан от испуга упал со стула. В его глазах читался страх, он отполз назад к старой стене с упавшей штукатуркой и испуганно произнёс: «О, Аллах!»

Зик открыл глаза, и увидел перед собой военного лежащего на полу с широко раскрытыми глазами смотрящие на него. Услышав щелчок, он посмотрел на право. На него с пистолетом нацелился другой военный.

– Чего они боятся? – думал Зик в полусонном состоянии, он не понимал, что происходит и где находится, но всё изменилось, когда военный стоящий справа стал нервничать и, дрожа от страха начал без остановки разговаривать на арабском языке.

– Что ты бубнишь? Я ничего не понял, – спросил Зик так же на арабском языке.

Капитан собрался с духом но, всё же дрожа ногами, задал Зику вопрос, поднимаясь с пола:

– Где учился арабскому языку?

– Я восемь лет жил в Дубае. Там и научился, – сжимаясь от боли, ответил Зик. Его нога, от полученного ожога ужасно болела.

– Кто ты? Как тебя зовут? И откуда ты? – снова сделав суровый взгляд, спрашивал капитан, он казался бесстрашным, но при этом он держался на расстоянии.

– Не ваше дело! – ответил Зик.

– Решил мне дерзить, думаешь, я не выбью с тебя информацию о тебе.

– Я в этом уверен.

– Ты ошибаешься, я стольких уже сломал, и тебя в скором времени сломаю, да поможет мне Аллах. Старший лейтенант всё так же держал на прицеле Зика, не произнося ни слова.

– Ха, ха! – тихо посмеялся Зик.

– Что тебя так рассмешило? – напряжённо спросил капитан.

– Я смеюсь над вашей верой. Вы ведь мусульмане так?

– И что с того? – спросил капитан, у него сузились глаза, а левый кулак сжался.

– А то, что вы верите в Аллаха, который запрещает людям плохие деяния и, несмотря на это вы всё же пытаете бедного и беззащитного парня раскалённым железом. Но проблема совсем не в этом, вы думаете, что Ислам это всё позволяет. Так вот, вы серьёзно ошибаетесь. Наказание за это будет довольно суровым, – приподняв свои брови, чтоб посмотреть на этого военного, сказал Зик.

Капитан слегка ухмыльнулся, повернулся к окну со сломанными стёклами, руки которые всё ещё были собраны в кулак, он положил на подоконник. Его глаза наблюдали за птицами, сидевшие на ветках высоких сосен, которые будто решили укрыться от приближающегося дождя.