– Куколка? Все верно, – проговорила девушка очаровательным голоском. Едва заметно дрогнувшим. Широко улыбнулась, чуть наклонив голову в приветственном поклоне. – Я подарок наследнику империи «Ц-мин», пусть годы его будут бесконечными. От близких в знак любви, пусть и их годы будут бесконечными.

– До чего хорошая кукла, – фыркнула Лайла.

Девушка приблизилась, и Кэммирас вдруг заметил, как она покусывает губы. Как медлит при каждом шаге, прежде чем поставить ногу на пол.

Все-таки живая.

Эта мысль показалась глотком прохладной воды в душный вечер. Кэммирас оглядел собравшихся и, понизив голос, предложил:

– Пусть попробует угадать.

Дядюшки хотели порадовать его – что ж, он придумал себе развлечение. Гости закивали: им эта затея тоже понравилась.

– Только тс-с, – предостерег он. – Ни слова, пока она не выберет.

Некоторые взяли по бокалу в ожидании зрелища. Кэммирас тоже. Громко, чтобы кукла его услышала, произнес:

– Можешь снять повязку.

Она тут же подчинилась, как и подобает правильной кукле. Легким жестом развязала шарфик, накинула его на плечи. Заморгала часто-часто, пока глаза привыкали к свету.

А Кэммирас глядел на нее, не отрываясь. Боялся: если на миг отведет взгляд – иллюзия тут же исчезнет. Теперь окончательно понял: дядюшки вовсе не проучить его пытаются. Отыскали девушку, настолько похожую на ту, что он так часто рисовал…

Чтобы извиниться. Купить его прощение. Как делали уже сотни раз. Слишком часто, чтобы сейчас сработало. Внутри закипела холодная ярость, и Кэммирас до боли в костяшках пальцев сжал край стола.

– Вас так много, – девушка задумчиво прижала палец к губам. – И кому же из вас меня подарили?

Оказывается, есть плюсы в том, что твое лицо не мелькает в газетах. Можно развлечься, наблюдая за чужой растерянностью. Абсолютно искренней, как ни странно для куклы.

Гости переглядывались, но молчали, как Кэммирас и попросил. Он снова ощутил кружащую голову эйфорию. И дело вовсе не в количестве выпитых коктейлей. Видеть, что тебя слушаются – это пьянило намного сильнее.

– Кажется, поняла, – девушка одарила всех странной полуулыбкой, – кукла должна сама отыскать хозяина, да?

Надо же, догадливая. Слишком догадливая. Пришлось повторить себе: «Не смотри. Прожжешь свой подарок взглядом. Ты и так видишь ее каждый день».

Да, каждый день. Нарисованную. Вживую она казалась совсем другой. Более… настоящей. Родинка над бровью. Щурится от непривычного света, отчего глаза кажутся чуть раскосыми. Руки подрагивают, хоть она и пытается скрыть это за плавными движениями.

«Не смотри».

Кукла медленно двинулась вдоль собравшихся, на миг останавливаясь около каждого. Изучая. Молча.

Стало так тихо, что Кэммирас слышал лишь собственное дыхание. И ее – неровное, сбивчивое, как только оказалась рядом. Когда музыканты перестали играть? Он и не заметил.

Легкий аромат зеленых яблок ласково защекотал ноздри. Именно тот, что ему больше всего нравится. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы продолжать, как ни в чем не бывало, изучать носки своих ботинок. Лакированная черная кожа поблескивала в голубоватых отсветах.

«Завтра верну ее обратно», – пообещал он себе. Дядюшки не должны думать, что от него так легко откупиться.

Ногти с тонким скрипом впились в столешницу, помогая вынырнуть из затягивающей вязкой трясины гнева. Очень вовремя, чтобы услышать:

– Меня ведь подарили Вам.

Не вопрос – твердая уверенность. Легкое касание щеки кончиком пальца заставило Кэммираса поднять взгляд на мило улыбающуюся куклу. Выпалить:

– Почему так решила?

Излишне резко, с раздражением, которое Кэммирас безуспешно попытался спрятать, встряхнув головой.